Через семь стран: возвращение из Иерусалима в Россию святителя Феофана (Говорова)

В 1853 году началась Крымская война (1853-1856), и членам Русской духовной миссии в Иерусалиме, в составе которой был иеромонах Феофан (Говоров), предстояло возвращение на родину, т.к. все российские подданные должны были покинуть пределы Османской империи.

На момент выезда миссии из Иерусалима 8 мая 1854 года в ней состояли три человека: глава миссии архимандрит Порфирий (Успенский), иеромонах Феофан (Говоров) и студент Петр Соловьев (впоследствии протоиерей и церковный писатель). Военные действия в Черном море преградили им путь через Константинополь и Одессу, по которому они в 1847 году добирались из России в Палестину. На этот раз им было дано указание следовать по более длинному маршруту через Европу.

Основным источником по данному краткому периоду биографии святителя Феофана служат составленный главой миссии неопубликованный официальный «Отчет об ученых и художественных занятиях Русской духовной миссии в Иерусалиме за 1854 г.» [10, Л. 29—29 об.] и его же мемуары, опубликованные в бытность его епископом [11]. Из дневниковых записей архимандрита Порфирия следует, что он использовал любую возможность поклониться христианским святыням и посетить центры европейской культуры по пути следования. Еще находясь в Яффе, он намерился посетить Рим [11: Ч. V, С. 218], хотя у него на это не было официального разрешения. Согласно рекомендации посольства возвращаться они должны через входивший в состав Австро-Венгрии город Триест.

Из Иерусалима члены миссии выехали 8 мая 1854 года в Яффу. Для безопасности в пути их сопровождал игумен монастыря Саввы Освященного Иоасаф. Из Яфы на австрийском пароходе «Императрица» 11 мая направились в египетскую Александрию [11: Ч. V, С. 219], а затем — в турецкий порт Смирну [11: Ч. V, С. 221], на греческий остров Сирос (Сиры) [11: Ч. V, С. 222—223] и в афинскую пристань Пирей. Воспользовавшись продолжительной стоянкой парохода, члены миссии побывали Афинах [11: Ч. V, С. 223—224], где встретились с архимандритом Антонином (Капустиным [2, Л. 18 об.]. Здесь следует отметить одну деталь. Архимандрит Порфирий в своих дневниках, говоря о поездке в Афины, пишет о себе в единственном числе [11: Ч. V, С. 223—224], но архимандрит Антонин записал о встрече со всеми «отцами Иерусалимскими» [2, Л. 18 об.], в числе которых был иеромонах Феофан.

Дальнейший путь членов миссии пролегал через остров Занкиф (Закинф) [11: Ч. V, С. 249—250], который в составе Ионической республики находился под протекторатом Великобритании — военного противника Российской империи в Крымской войне. По этой причине архимандрит Порфирий не мог себе позволить свободно передвигаться в этой местности, «побаиваясь подозрения англичан» [11: Ч. V, С. 254]. Тем не менее, эти опасения не удержали его от посещения соседнего острова Корфу, где он почтил нетленные мощи святителя Спиридона Тримифунтского. Был ли вместе с ним иеромонах Феофан? Вполне вероятно, что он сопровождал главу миссии при поклонении христианским святыням во время всего путешествия, но архимандрит Порфирий не делал об этом специальных записей в своем дневнике, как это было, например, в Афинах.

Наконец, 26 мая 1854 года члены духовной миссии благополучно завершили морское плавание и прибыли в указанный им портовый город Триест [6, Л. 391]. Вместе с ними из Иерусалима это путешествие также совершали иеромонах Вениамин (Лукьянов, скончался в 1897 г. в сане игумена, прожив последние 40 лет своей жизни на Святой Земле), которого впоследствии святитель Феофан рекомендовал как духовно опытного старца [17, С. 12], и группа русских паломниц [6, Л. 391; 2, Л. 18 об.]. Все они из Триеста в первых числах июня вместе со студентом Соловьевым возвратились через Вену в Россию, а архимандрит Порфирий и иеромонах Феофан продолжили свое путешествие по городам Европы.

Как наметили ранее, они решили совершить паломничество в Рим. В письме директору канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода К.С. Сербиновичу архимандрит Порфирий это объяснил необходимостью исполнить «священный обет поклонения мощам первоверховных апостолов» [6, Л. 391]. Следует заметить, что эта причина в Санкт-Петербурге впоследствии была признана достаточной для совершения такой поездки [11: Ч. VII, С. 1]. Во всяком случае, на самовольное отклонение от маршрута двух членов миссии не последовало никаких взысканий ни от Синода, ни от Министерства иностранных дел.

Но прежде, чем направиться в Рим, архимандрит Порфирий и иеромонах Феофан посетили ближайшие северо-итальянские города: Венецию, Падую и Милан [11: Ч. V, С. 255–256, 332—333, 342, 360—363], которые в то время находились в границах Австрийской империи в составе Ломбардо-Венецианского королевства. По окончании этой поездки, которая продолжалась с 3 по 15 июня, путешественники снова через Триест проследовали по морю в итальянский порт Анкону [11: Ч. V, С. 424—425], затем уже пешком до Лоретто (провинция Анкона). В этом городке почитается Дом Богородицы (Святая Хижина), по преданию перенесенный в XIII в. из Назарета крестоносцами. Из Лоретто они в коляске направились в Рим, где провели около трех недель (с 23 июня до 12 июля). Они молились у древнехристианских святынь, посетили библиотеки Рима, изучали архитектуру и убранство католических храмов, проявили интерес к шедеврам итальянской живописи.

Находясь в Риме, архимандрит Порфирий и иеромонах Феофан получили приглашение от Римского папы Пия IX. Как известно, этот папа вошел в историю тем, что ввел в учение своей Церкви догмат о непорочном зачатии Девы Марии 8 декабря того же 1854 года. Аудиенция русских паломников у понтифика прошла 12 июля в Ватикане. На вопросы главы Римско-Католической Церкви в продолжение всей беседы отвечал только начальник миссии архимандрит Порфирий, в то время как иеромонах Феофан молчаливо стоял в стороне. Его участие во встрече ограничилось только целованием руки у епископа Рима.

Как видно из архивных записей, папа пригласил представителей Русской Церкви, чтобы через них передать нарекания российскому правительству по поводу недолжного приема назначенного в Россию католического епископа, которому, по его словам, не было предоставлено «ни дома, ни семинарии» [11: Ч. VI, С. 244—247]. Основной вопрос европейской политики — о шедшей в то время Крымской войне — затронул только кардинал Антонелли, беседа с которым состоялась сразу по окончании аудиенции у папы [11: Ч. VI, С. 247—248].

В этот же день, 12 июля 1854 года, архимандрит Порфирий и иеромонах Феофан покинули Рим и Папскую область. Спустя неделю (из-за шести дней карантина в связи с эпидемией холеры) они прибыли в тосканский порт Ливорно. Там они встречались с настоятелем местной греческой церкви иеромонахом Мефодием и старым знакомым — бывшим российским генеральным консулом в Палестине Константином Михайловичем Базили. Последнему архимандрит Порфирий открыл свои планы перед отъездом в Россию посетить Пизу, Флоренцию, Геную и Турин. В двадцатых числах июля русские путешественники осмотрели достопримечательности Пизы [11: Ч. VI, С. 252] и Флоренции [11: Ч. VI, С. 286], а затем возвратились в Ливорно, откуда на корабле поплыли в Геную, куда прибыли 30 июля [11: Ч. VI, С. 308—309].

В то время это был континентальный порт Сардинского королевства, а целью путешественников была его столица — город Турин, куда архимандрит Порфирий стремился попасть ради поклонения плащанице Спасителя [11: Ч. VI, С. 308]. Однако полностью осуществить свои планы в Италии архимандриту Порфирию не удалось. В ответ на его просьбу выдать разрешение на проезд до Турина российский генеральный консул в Генуе обратил внимание на отсутствие разрешения Сардинского посланника и велел членам миссии возвратиться в Россию через территорию Австрии согласно выданному паспорту [11: Ч. VI, С. 308—309]. На следующий день, 31 июля, архимандрит Порфирий и иеромонах Феофан проследовали из Генуи в Триест через Новару и Милан.

Их двухмесячное итальянское странствование окончилось. Путешествуя по городам Италии, архимандрит Порфирий и иеромонах Феофан были на богослужениях в греческих храмах, изучали итальянскую живопись в католических базиликах и частных картинных галереях, а также посетили ряд учебных заведений, музеев и библиотек: Падуанский университет, Академию художеств во Флоренции, библиотеку святителя Амвросия Медиоланского в Милане, физический кабинет и Лаврентьевскую библиотеку во Флоренции.

Осматривая учебные заведения и научные центры Италии, иеромонах Феофан, знавший латынь, мог составить, по крайней мере, внешнее впечатление о состоянии и преподавании там естественных, гуманитарных и богословских наук. Но общение с живописцами было для него затруднительным, поскольку он не владел итальянским языком. Да и архимандрит Порфирий, по его признанию Папе Римскому, только немного понимал итальянскую речь, но не мог достаточно хорошо объясняться по-итальянски [11: Ч. VI, С. 244—247].

Своим внешним видом русские священники в Италии вызывали недоумение не только у светских, но и у духовных лиц, о чем не без юмора писал архимандрит Порфирий. Так, во Флоренции их приняли за китайских купцов [11: Ч. VI, С. 308]. Некой группой служащих в Ватикане после спорных предположений о том, что они являются ливанскими монофизитами, греками или армянами, было, наконец, единогласно признано, что они принадлежат к кальвинистам [11: Ч. VI, С. 244—247].

На вокзале города Пиза состоялся вовсе курьезный диалог. «Одна молодая барыня, увидев меня и спутника моего Феофана, — вспоминал архимандрит Порфирий, — спросила своего кавалера: какие мы люди? Он ответил ей, что мы — русские священники. — Да русские разве христиане! — возразила она ему. — Весьма давние, — сказал он ей. — А я слыхала, что они татары и даже людоеды» [11: Ч. VI, С. 269]. Это не смущало русских паломников. В своих мемуарах глава миссии добавил, что и прежде, один француз называл его «казаком», а Патриарх Коптской Церкви письменно обращался к нему как к митрополиту и милорду Российской Церкви [11: Ч. VI, С. 269].

Следуя назначенному маршруту, архимандрит Порфирий с иеромонахом Феофаном 10 августа отправились из Триеста в Вену. На следующий день они сделали краткую остановку в славянском городе с немецким названием Лайбах — современной столице Словении Любляне, где еще в XVII веке были основаны богословская и гуманитарная академии. Наконец, 12 августа они прибыли в Вену. В австрийской столице члены миссии общались с настоятелем русской посольской церкви протоиереем Михаилом Раевским и будущим канцлером Российской империи, а тогда еще российским послом Александром Михайловичем Горчаковым.

Современный исследователь жизни и творчества святителя Феофана архимандрит Георгий (Тертышников) писал, что в Германии будущий святитель посещал учебные заведения в стремлении подробно узнать, как поставлено в этой стране преподавание, особенно богословия [1, С. 30]. Какие именно учебные заведения Германии могли оказаться в центре внимания иеромонаха Феофана? Очевидно, это были не столько академии в Любляне, где он провел всего полтора дня, имея возможность лишь вкратце ознакомиться с преподаванием отдельных дисциплин, сколько учебные заведения Вены, прежде всего Венский университет. Здесь, используя и развивая свои навыки владения немецким языком, иеромонах Феофан мог интересоваться преподаванием не только теологическом, но и других факультетах университета: философским и истории искусств.

Получив от русского посольства денежные средства на проезд от Иерусалима до Санкт-Петербурга в конце августа [3, С. 493], архимандрит Порфирий и иеромонах Феофан 28 числа того же месяца выехали из Вены и через Варшаву проследовали в Санкт-Петербург.

В общей сложности возвращение святителя Феофана из Иерусалима на родину длилось почти пять месяцев. Вместе с архимандритом Порфирием он прибыл в столицу только 2 октября 1854 года: именно эта дата указана главой миссии в его «Отчете… за 1854 г.» [10, Л. 29]. Но и после возвращения в столицу иеромонах Феофан числился в составе миссии до конца 1854 года [16, Л. 15]. В продолжение всего этого года они, как писал архимандрит Порфирий, не оставляли своих ученых и художественных занятий [10, Л. 29]. Для иеромонаха Феофана можно обозначить несколько направлений работы в составе миссии, которые укрепили его внутренне и расширили его кругозор.

В первую очередь будущий святитель стремился к изучению и применению на практике опыта подвижников Древней Церкви. Покинув Иерусалим, он продолжил начатую там работу над переводами святоотеческих творений по тем древним манускриптам, которые он выявил и скопировал в библиотеках и архивах Палестины и Египта. В это время он дорабатывал и редактировал сделанные ранее переводы [10, Л. 29—29 об.]. В 1854 году одна из таких рукописей — «Послания монаха Исайи к благороднейшей монахине Феодоре», переведенная с греческого языка на русский, была опубликована в тринадцатом номере журнала «Воскресное чтение» Киевской академии [12, С. 117—119].

Также с пользой для души иеромонах Феофан старался использовать время, проведенное при архимандрите Порфирии, когда тот посещал достопримечательности европейских городов. Так было, например, в Риме, где они имели возможность побывать в древних христианских храмах, усыпальницах и катакомбах, молиться у святых мощей и икон еще единой раннехристианской церкви. В Падуе они были в базилике Санта Джустина, где пребывают мощи апостола и евангелиста Луки и святой IV века мученицы Иустины Падуанской.

Последние годы пребывания в Иерусалиме иеромонах Феофан помимо написания икон серьезно занимался живописью. Для него большой интерес представляла церковная живопись и мозаики, которые он видел во время путешествия по Италии. В Падуе в церкви Святой Марии Милосердной (капелле Скровеньи) он ознакомился со знаменитыми фресками родоначальника итальянской живописи Джотто [11: Ч. V, С. 342]. Будучи в картинных галереях Уффици и Питти во Флоренции, он уделил самое пристальное внимание картинам Рафаэля. Работы этого живописца иеромонах Феофан не только изучил досконально, но и заказал с них несколько копий, чтобы забрать их с собой.

Плодом его собственных трудов стало живописное изображение Святой Голгофы. В отчете главы миссии отмечалось, что эта картина была написана красками «в немалом размере с замечательною точностию и выдержкою подробностей сего Св<ятого> места» [10, Л. 29—29 об.]. Доскональность изображения обнаруживает не только благоговение автора к изображенной им святыне, но и его желание разбудить подобные чувства у тех, кто не был на Святой Земле. Можно признать, что это было своего рода воззванием будущего святителя к своим соотечественникам, охладевавшим к православию и терявшим веру в жизненность христианства.

Направляя эту картину С.О. Бурачку в начале декабря 1854 года, иеромонах Феофан написал: «Се Голгофа! Грубое писание, но истинное и со всеми подробностями. Когда будете смотреть — глаз чтоб был против лика Божией Матери; и стать надобно не далее двух шагов от картины. Хочется, чтоб была издана, но сумею ли? Что вам покажется? Лучше бы в таком большом виде» [7, Л. 4]. И несколькими днями позже в письме тому же адресату сообщает о своем решении: «Голгофу решаюсь отпечатать, как есть. И раскрасить» [8, Л. 13].

В ноябре 1854 года иеромонах Феофан вместе с другими членами миссии занимался переводом книги французского католического священника, богослова и археолога Жана-Ипполита Мишона «Новое решение вопроса о святых местах…», которая была опубликована в Париже в 1852 году. Он перевел 30 страниц — первые пять разделов шестой главы этой книги. Переводом остальной части книги была заняты архимандрит Порфирий и Петр Соловьев. Помимо перевода иеромонах Феофан выполнил чертеж церкви Успения Пресвятой Богородицы в Гефсимании. Еще две иллюстрации к книге — раскрашенные планы храма Святого Гроба — изготовил П. Соловьев. Рукописный перевод книги, сопровожденный иллюстрациями, был предоставлен первенствующему члену Святейшего Синода митрополиту Никанору (Клементьевскому) [10, Л. 29—29 об.; 11: VII, С. 7]. Эта рукопись сохранилась до наших дней, она находится в филиале архива Российской академии наук в Санкт-Петербурге [15].

По завершении работы Миссии ее глава ходатайствовал о награждении иеромонаха Феофана орденом Святой Анны второй степени, подчеркнув его истинно монашеское устроение и «семилетнюю, отлично-ревностную и беспорочную службу» [5, Л. 8—8 об.]. Это ходатайство было поддержано Азиатским департаментом МИД Российской империи [14, Л. 10—11], но Святейший Синод счел более уместным удостоить будущего святителя церковной награды [4, Л. 664—664 об.; 9, Л. 17—17 об.]. Иеромонах Феофан был возведен в сан архимандрита в середине апреля 1855 года, и одновременно ему был присвоен титул настоятеля третьеклассного монастыря [13, Л. 4].

События 1854 года занимают несколько обособленное место в жизни святителя Феофана Затворника. Почти половину этого года он провел в путешествии с Ближнего Востока в Россию через страны Восточной и Западной Европы, карта которой значительно отличается от современной. Во время этого путешествия святитель Феофан наиболее тесно, непосредственно познакомился с культурой Запада. Он имел возможность наблюдать светскую и церковную жизнь западных христиан: католиков и протестантов, приобрести эмпирическое знание об их конфессиональных особенностях и увидеть их доходившее до невежества отношение к русскому православию. Все эти обстоятельства, несмотря на явный недостаток свидетельств самого святителя об этом периоде своей биографии, придают особую основательность его критике западного богословия и вместе с тем в определенной степени объясняют ту свободу в подходе к изложению святоотеческого учения, которая впоследствии стала характерной для него как духовного писателя.

 

ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

  1. Георгий (Тертышников), архимандрит. Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении. М., 1999.
  2. Дневники архимандрита Антонина (Капустина) // РГИА. Ф. 834. Оп. 4. Ед. хр. 1123.
  3. Летопись жизни и творений святителя Феофана, Затворника Вышенского (1815—1894): в 5-ти томах. Т. 1. М., 2016.
  4. Определение Св. Синода о возведении иеромонаха Феофана в сан архимандрита с присвоением ему лично степени настоятеля третьеклассного монастыря от 17 марта 1855 г. // РГИА. Ф. 796. Оп. 128. Ед. хр. 326.
  5. Письмо архимандрита Порфирия (Успенского) к управляющему Министерством иностранных дел Л. Г. Сенявину от 28 декабря 1854 г. // АВПРИ. Ф. 161. II-9. Оп. 46. Д. 7.
  6. Письмо архимандрита Порфирия к директору Канцелярии обер-прокурора Св. Синода К.С. Сербиновичу от 1 июня 1854 г. // РГИА. Ф. 797. Оп. 12. Ед. хр. 28809-б.
  7. Письмо иеромонаха Феофана к С. О. Бурачку <начало декабря 1854> // ЦИАМ. Ф. 2355. Оп. 1. Д. 262.
  8. Письмо иеромонаха Феофана к С. О. Бурачку от 14 декабря 1854 г. // ЦИАМ. Ф. 2355. Оп. 1. Д. 262.
  9. Письмо исполняющего должность обер-прокурора Св. Синода А.И. Карасевского управляющему Министерства иностранных дел о награждении бывших членов Русской духовной миссии в Иерусалиме от 16 апреля 1855 г. // АВПРИ. Ф. 161. II-9. Оп. 46. Д. 19. Ч. 8.
  10. Порфирий (Успенский), архимандрит. Отчет об ученых и художественных занятиях Русской духовной миссии в Иерусалиме за 1854 г. (20 января 1855 г., Александро-Невская Лавра) // АВПРИ. Ф. 161. II-9. Оп. 46. Д. 19. Ч. 2.
  11. Порфирий (Успенский), епископ. Книга бытия моего. Дневники и автобиографические записки епископа Порфирия Успенского. Ч. I—VIII. СПб., 1894—1902: Ч. V. СПб., 1899; Ч. VI. СПб., 1900; Ч. VII. СПб., 1901.
  12. Послания монаха Исайи к благороднейшей монахине Феодоре. Перев. с греч. // Воскресное чтение. Киев, 1854. № 13.
  13. Послужной список Преосвященного Феофана, епископа Владимирского и Суздальского // АРПМА. Ф. Свт. Феофана (Говорова). Оп. 24. Д. 39. Док. № 4009.1.
  14. Проект письма исполняющему должность обер-прокурора Св. Синода А.И. Карасевскому от директора Азиатского департамента Министерства иностранных дел Н.И. Любимова от 4 февраля 1855 г. // АВПРИ. Ф. 161. II-9. Оп. 46. Д. 7.
  15. Рукопись перевода книги аббата Мишона «Новое решение вопроса о святых местах (в Палестине)» // СПФ АРАН. Ф. 118. Оп. 1. Ед. хр. 101.
  16. Указ Св. Синода № 13290 от 31 декабря 1854 г. // РГИА. Ф. 802. Оп. 7. Ед. хр. 17896.
  17. Феофан (Говоров), епископ. Собрание писем епископа Феофана. Вып. I. М., 1898.

 

Митрополит Климент (Капалин). Через семь стран: возвращение из Иерусалима в Россию святителя Феофана (Говорова) //Христианское чтение. СПб, Издательство СПбПДА, 2019. ‑ № 2. – с. 152-159. – 0,68 а.л.