«Я здесь так покоен духом, что лучшего и желать не следует!»

Интервью Журналу Московской Патриархии к выходу из печати 4-го тома «Летописи жизни и творений святителя Феофана Затворника»:

«Я здесь так покоен духом, что лучшего и желать не следует!»

 

– Биография и творчество святителя Феофана были известны еще в XIX в., в ХХ они стали темой научного исследования архимандрита Георгия (Тертышникова). Сейчас в рамках проекта Издательского совета по изданию Полного собрания сочинений и писем Вышенского Затворника идет публикация Летописи его жизни и творений. Это лишь новый формат биографии Святителя, или к ее созданию применяется иной подход?

Да, конечно подход иной. Основанием для изучения наследия святителя Феофана сейчас, в ХХI столетии является обширная источниковая база, хранящаяся в Издательском совете РПЦ. Она объединяет рукописные подлинники творений Святителя, его письма и черновые наброски за разные годы, а также многочисленные документы, собранные в архивных фондах ближнего и дальнего зарубежья. Очень многие из них не публиковались и не упоминались предыдущими исследователями. Никогда прежде биографы святителя Феофана не располагали таким обилием фактического материала, который позволяет выполнить множество исследовательских задач, таких как выявление новых писем Святителя, атрибуцию его корреспондентов или ретроспективную реконструкцию работы над отдельными произведениями. Обработать, изучить и систематизировать столь гигантский объем информации по силам только коллективу исследователей с привлечением уникальных специалистов.

Еще одна особенность подхода к работе над «Летописью…» ‑ постоянный обмен, в рамках научных конференций, результатами поиска и исследования новых источников о жизни и деятельности Святителя, изучения его творений и эпистолярного наследия. Научно-практические конференции, посвященные жизни и творчеству святителя Феофана дают возможность исследователям — молодым специалистам и признанным ученым из светских и духовных учебных заведений — поделиться своими открытиями и узнать о новых изысканиях в области феофановедения.

Примеров тому множество. Так, в начале 2020 года на очередной Феофановской конференции прозвучал доклад главного хранителя фондов отдела рукописей Российской государственной библиотеки Д.А. Чудинова о ранее неизвестном письме святителя Феофана (Говорова) святителю Филарету (Дроздову), датированном 27 июля 1867 года. Такой формат работы с наследием Святителя как научные конференции вносит определенный вклад в составление многотомной летописи его жизни и творений.

– Недавно вышел четвертый том «Летописи…». Расскажите, хотя бы общих чертах, какой объем работы потребовался для подготовки его к изданию, и несколько слов о коллективе авторов.

Для выпуска любого тома «Летописи…» требуется выполнить расшифровку выявленных архивных документов, провести их атрибуцию и изучение, и только потом, используя уже имеющийся материал — свести воедино все документальные записи в хронологической последовательности. В свою очередь, решение этих магистральных задач требует самого скрупулезного «просеивания» архивных фондов, текстологической работы, изучения почерка святителя Феофана Затворника, параллельного поиска и копирования изданий его трудов, составления пояснительного комментария.

Эту кропотливую работу выполнили сотрудники Издательского совета РПЦ и внештатные эксперты проекта. Из имен в первую очередь следует назвать ответственного редактора за подготовку данного тома Наталью Владимировну Лагутину. Над поиском материалов и расшифровкой рукописей, определении участников переписки и упоминаемых в ней лиц для четвертого тома «Летописи..» трудились эксперт нашего Научно-редакционного совета Сергей Владимирович Лизунов, доктор филологических наук Варвара Викторовна Каширина, старший преподаватель Университета Российской академии образования Анатолий Николаевич Свирин, член Историко-родословного общества (Москва) и Русского генеалогического общества (Санкт-Петербург) Анна Евгеньевна Лукьянова, младший научный сотрудник диакон Григорий Слуцкий. Помогали нам и работники архивов, большая благодарность игумену Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне, где хранится большая часть документов святителя Феофана, которая относится ко времени пребывания его в Вышенском монастыре.

– Какому периоду посвящен вышедший том?

В четвертом томе собраны различные документальные свидетельства и письма, которые относятся к первым двенадцати с половиной годам пребывания святителя Феофана на покое в Выше, начиная от прибытия в пустынь 3 августа 1866 г. до декабря 1878 г. В этот период святитель устраивает свою жизнь в соответствии с духовными запросами. Внешне она протекает по монастырскому уставу, а внутренне все более устремляется к Богу.

При этом не прекращается его усердное служение Церкви: он ведет переписку с духовными лицами и до ухода в затвор принимает их в монастыре, пишет и готовит к публикации свои сочинения и переводы, полемизирует и размышляет на страницах православных изданий, касаясь наиболее животрепещущих вопросов церковной жизни и христианского подвига. Читая четвертый том «Летописи…», нетрудно убедиться, что жизнь Святителя в монастырском уединении была не менее напряженной и полезной для Церкви и его современников, чем все предыдущее архипастырское служение.

– Владыка, Вы упоминали о новых источниках, которые выявлены в процессе работы над всем изданием. Наверняка, уникальные документы можно найти и на страницах четвертого тома «Летописи…». Расскажите о некоторых из них и вкратце о том, какое значение имеет их публикация.

Да, в четвертом томе есть немало нового. Особенно это касается эпистолярного наследия святителя Феофана: многие из писем, вошедших в четвертый том «Летописи», до недавнего времени оставались неизвестными. Прежде всего, это корреспонденция, хранившаяся в фонде святителя Феофана в архиве Пантелеимонова монастыря на Святой Горе Афон.

Особенно содержательна переписка Святителя с афонскими издателями его сочинений. Она раскрывает малоизвестные подробности его работы над различными сочинениями, содержит информацию о причинах и целях их написания, позволяет применять принцип историзма в изучении творчества Святителя. В этой переписке встречаются как сугубо технические вопросы издания того или иного труда: финансирование, корректура или формат выпускаемой книги, — так и размышления о ее пользе для духовной жизни. Например, советуя напечатать «Псалтирь святого Ефрема Сирина», Святитель подчеркивает, что никто не умеет так расшевелить заснувшую душу, как этот святой[1].

К интересным находкам относятся письма, поступавшие святителю Феофану в связи с публикацией его брошюры «Душа и ангел — не тело, а дух». В этом сочинении святитель Феофан опровергает мысль, высказанную другим духовным писателем того времени — святителем Игнатием (Брянчаниновым) в «Слове о смерти» и Прибавлении к нему. В 4-м томе опубликованы письма святителю Феофану от почитателей творчества святителя Игнатия — игумена Антония (Бочкова) и полковника С.А. Первухина.

Замечу, что многие выявленные архивные документы не отвечают формату летописного изложения и ждут своей публикации или отдельного исследования.

Новые источники позволяют уточнить даты и обстоятельства известных событий в биографии Святителя, а также узнать о новых аспектах его повседневной жизни в Вышенской пустыни: о том, как складывались его отношения с монастырской братией, о его заботах по постройке «флигеля», в котором он затворился последние двадцать лет своей жизни, о том, как он общался с внешним миром, находясь в полном затворе.

Вообще формат летописи очень удобен для планомерного изучения жизни человека. При внимательном обращении к книгам из серии «Летопись…» можно вникнуть в ход мыслей святого, проследить за формированием его идей, видеть не только отдельные яркие житийные эпизоды, а целостную картину его подвижничества.

– Известно, что святитель Феофан вел обширную частную переписку, особенно после удаления на покой. Кому в этот период были адресованы его личные письма? Что, судя по ним, можно сказать о сфере интересов Святителя?

Прежде всего, переписка стала для Вышенского Затворника неотъемлемой частью попечения о спасении душ его современников. За духовным советом к святителю Феофану обращались самые разные люди. Среди его адресатов есть известные общественные и государственные деятели, члены их семей, есть и самые простые люди, о существовании которых нам известно только благодаря их переписке со Святителем. Он никому не отказывал в совете и утешении. В качестве примера можно привести письма епископа Феофана к духовной дочери Анисье Андреевне Шишковой. По его благословению, и пользуясь его наставлениями, она составляла акафисты. Ее муж — действительный статский советник, известный в свое время химик — Леонтий Николаевич Шишков также прибегал к духовным советам святителя Феофана

В ходе работы над «Летописью…» помимо более двух тысяч уже опубликованных изучены новые, прежде неизвестные письма Святителя. Среди адресатов — члены семьи Степана Онисимовича Бурачка и княгини Надежды Ильиничны Кугушевой, две тамбовские помещицы: Анна Федоровна Урнежевская и Агриппина Дмитриевна Тарбеева. Письма к последней были атрибутированы как и письма к Варваре Александровне Иордан, супруге академика по живописи и ваянию Федора Ивановича Иордан, ректора Императорской академии художеств.

Атрибуция писем позволила вписать обращения святителя к частным лицам в контекст их биографических линий, а также в общую картину событий гражданской и церковной истории, и таким образом повысить достоверность и научную ценность публикуемых материалов. Еще один пример — письма игумену Тихону (Цыпляковскому). Прежде они публиковались как «Письма к о. Т.». Когда в «Летописи…» рядом с ними легли письма, адресованные афонскому иеромонаху Арсению (Минину), раскрылось подлинное имя адресата, и дополнилась подробностями история его жизни. Вообще к афонским монахам выявлено немало писем Святителя. Большая часть из них, как я уже сказал, касается книгоиздания, но некоторые посвящены духовным вопросам.

Значительный объем корреспонденции Святителя адресован его родственникам. Эта часть его эпистолярного наследия характеризует епископа Феофана как человека, неравнодушного к судьбе своих родных, принимавшего деятельное участие в их судьбах.

Внутрицерковные, общественные и политические события также интересуют святителя Феофана. Например, русско-турецкая война 1877—1878 гг. По личному опыту зная угнетенное положение славян и Православия в Османской империи, он видел в этой войне борьбу за освобождение православных. Он писал об этом дипломату А.В. Рачинскому еще до начала военных действий, между 1 ноября 1876 г. и 8 января 1877 г. Святителя не оставил равнодушным рассматриваемый Синодом в семидесятых годах проект об изменении духовного суда. Подчинение его компетенции светского судопроизводства Святитель считал вредным для Церкви предложением.

Письма епископа Феофана, впервые размещенные в хронологическом порядке, дают возможность составить единую картину его богословских и пастырских трудов в Вышенском уединении.

– Какие наставления дает святитель Феофан в упомянутых письмах?

Все его советы направляют к спасению во Христе. Вместе с тем они носят и частный характер, учитывают обстоятельства жизни того, кому адресованы. Племяннику Алексею Говорову Святитель пишет о необходимости учиться, другого племянника протоиерея Иоанна Переверзева призывает писать статьи в духовные журналы и говорить проповеди, дает ему практические наставления, как и где устроить свое священническое служение, пишет о том, что в этом деле надо советоваться с супругой, которую он ласково называет «протопопица». В отношениях между супругами Святитель советует соблюдать универсальное правило: «не выносить наружу, что бывает дома», и подчеркивает, что без этого семейного счастья не бывает[2].

Духовным чадам он дает наставления сообразно их внутреннему устроению и образу жизни. Тем, кто постоянно находится дома, он пишет о непраздном провождении времени; тем, кто ревнует о молитве — преподает правило, как преуспеть в этом делании и не охладеть сердцем. С иноками Святитель ведет разговор о хранении монашеских обетов и постоянстве в подвиге, с тяжелобольными — о подготовке к встрече с Господом.

Так и современный читатель любого положения и духовного возраста сможет найти советы святителя Феофана для себя лично и применимо к своей жизни. Пусть в его время не было современных гаджетов и средств связи, но любому, ищущему спасения, и сегодня понятны его назидания.

– Что известно о жизни святого в затворе в Вышенской пустыни? Найдены об этом какие-либо новые подробности?

Начну с того, что в затвор святитель Феофан удалился на седьмом году пребывания в Вышенской пустыни. Благодаря публикуемым материалам можно убедиться, что годом полного ухода епископа Феофана в затвор следует назвать 1873, а не 1872, как полагали ранее, опираясь на неточные воспоминания его родственников.

Первоначально он наравне с братией посещал монастырские богослужения, принимал посетителей. К нему приезжали родственники и духовные чада. По свидетельству посещавших его в то время, он по-прежнему оставался веселым и остроумным собеседником, но пустые разговоры он не поддерживал. Когда в Вышу приехала его младшая сестра, он утешил ее архиерейским служением, за которым ей не приводилось молиться до того ни разу в жизни. О том, как в это время ощущал себя Святитель, он упоминает в письмах. Пустынью в лесу называл он Вышенский Успенский монастырь. Причиной того, что ему «так покойно, что лучше и желать не следует», он называет истинно монашеские порядки, установленные в обители, с продолжительными службами до 10 часов. Ежедневно самое раннее богослужение в монастыре начиналось в 3.00, а позднее — в 19.00. Для такого молитвенника, как епископ Феофан, это были идеальные условия.

Согласно решению Синода, в монастырь святитель Феофан прибыл как его настоятель. Но уже вскоре, в середине сентября 1866 г., он просил Синод освободить его от этой должности, поскольку она требовала многих забот, связанных с благоустройством обители, а он стремился к ничем не отвлекаемой молитве. Его прошение было удовлетворено с назначением ему пенсии в размере 1000 р. серебром в год.

Обустроив помещение, отведенное ему под покои, епископ Феофан оборудовал в нем небольшой домовый храм в честь Богоявления Господня. О доставке необходимых для этого строительных материалов и церковной утвари он просил своих друзей и знакомых. Например, доски были доставлены из Саровского монастыря. Об этом есть упоминания в недавно выявленной переписке со строителем этого монастыря иеромонахом Серафимом (Пестовым). Все это служило подготовкой к затвору.

К несению этого особого аскетического подвига епископ Феофан приступил, как он сообщал Д.А. Тарбеевой, «в виде опыта» Великим постом 1873 г. Он советует всем своим знакомым и родным, которые собирались посетить его, отложить визит как минимум до Пасхи. С тех пор никто из них не смог лично увидеться с Владыкой — опыт затвора продолжался до конца его жизни. В его келью имели доступ только настоятель монастыря архимандрит Аркадий (Честонов) и келейник монах Евлампий (Феодоров). У всех остальных была возможность общаться со Святителем только посредством переписки.

Но удаление в затвор не скрыло под спудом яркую свечу его боголюбивого сердца. Наоборот, жизнь в полном уединении наиболее полно раскрыла епископа Феофана как духовного писателя и учителя. Письма и публикации Святителя данного периода не оставляют в этом никаких сомнений. Свидетельством тому являются материалы, представленные в 4-м томе, а также собираемые для публикации в 5-м томе Летописи, над которым сейчас ведется научно-исследовательская работа.

– В творческом наследии святителя Феофана значительное место занимают толкования книг Священного Писания. Что можно сказать о его вкладе в мировую библеистику?

С этой стороны Святителя охарактеризовала его внучатая племянница Юлия Михайловна Тихомирова, отметив, что в тиши соснового леса он буквально сделался служителем Слова. Из книг Ветхого Завета Вышенский Затворник обратился к Псалтири. Он истолковал Шестопсалмие и отдельные псалмы: 118, 1, 2, 33, 51. Также святитель Феофан составил толкование к посланиям апостола Павла — самому объемному комплексу новозаветных учительных книг. Отдельное толкование написано святителем на евангельскую притчу о неправедном управителе (Лк. 16, 1–13).

Если принять во внимание, что подавляющее большинство истолкованных Святителем текстов используются в церковных богослужениях, станет очевидной его цель. Он стремился сделать понятными слова, звучащие в храме, чтобы церковная молитва не превращалась в формальность, а побуждала к деятельной вере. Святитель разъяснял библейские тексты на основе учения святых подвижников, но при всей глубине мысли был чужд составления надуманных схем или теоретизирования. Неслучайно отдельные издания толкований Священного Писания озаглавлены святителем Феофаном как «Беседовательное толкование».

К беседам можно отнести и его Поучения на каждый день года, при написании которых использованы отрывки из Евангелия и Апостола, читаемые в продолжении всего годичного богослужебного цикла. Так что вклад святителя Феофана в отечественную и мировую библеистику не ограничивается толкованиями текстов. Он, например, передал Евангельскую историю в хронологическом порядке и раскрыл ключ к ее составлению.

Но стоит еще раз подчеркнуть, что эти труды были написаны и опубликованы им, в первую очередь, ради народного просвещения. Вместе тем они, несомненно, обогатили и науку, предметом изучения которой являются библейские тексты.

– Что Вы можете сказать о разработке Вышенским Затворником православной ангелологии?

И здесь святитель Феофан не создавал особой научной системы. Вообще, все его публикации на богословские темы являются следствием практической необходимости. Сочинение «Душа и ангел — не тело, а дух» представляет собой критический разбор «нового учения» о тонкой телесности ангелов и человеческой души, высказанное святителем Игнатием (Брянчаниновым) в «Слове о смерти» и обоснованной в «Приложении к Слову о смерти».

Данный вопрос не догматизирован Церковью. Святитель Феофан пишет о допустимости двух точек зрения: «что души и ангелы суть духовные существа, облеченные тонкою вещественною оболочкой» и «что души и ангелы суть чистые духи, не имеющие никакой оболочки». Сам он признает более удобной для понимания первое мнение, но не настаивает ни на одном из них. Однако он решительно отрицает всякую вещественность в естестве душ и ангелов, «потому что утонченность вещества не делает его невещественным».

«Новое учение» о тонкой телесности не оболочки, а самой природы ангелов и человеческой души, святитель Феофан признает бездоказательным и даже опасным. Поскольку «новое учение не дает никакого руководства, не указывает никакого критерия для различения значения слова дух при употреблении его в отношении к Богу и в отношении к душам и ангелам»; и когда в отношении последних «дается ему значение только тонкотелесности невидимой, — мысль неопытная удобно может перенести такое значение и на Божеское естество».

Поясняя относительную бесплотность ангелов и человеческой души, святитель Игнатий называет их «эфирными», используя язык современной ему науки. В то время ученые ошибочно объясняли электромагнитные явления колебанием невидимой среды — эфира. Поняв буквально, что ангелы «эфирны», то есть материальны, и распространив это мнение на души людей, можно этим оправдать спиритические сеансы и опыты медиумов, что, конечно, противно учению Православной Церкви.

До сих пор существует мнение, что полемика между святителями не состоялась, если бы они встретились и договорились о терминах и понятиях, что, обосновывая свое мнение одними и теми же источниками, они по-разному понимали предмет своего во многом заочного диалога. Выявленные в последние годы материалы позволяют утверждать, что это не так. Свое несогласие с мнением о тонко вещественной природе ангелов святитель Феофан, будучи еще епископом Владимирским и Суздальским, высказал сразу же после выхода «Слова о смерти» святителя Игнатия в письме к автору 29 мая 1865 г. и вскоре получил от него недвусмысленный ответ от 7 июня 1865 г., в котором он категорически настаивал на своем мнении. Так что святители имели диалог по этому вопросу и не договорились о терминах.

Об этой переписке святитель Феофан упоминал в 1891 г. в письме игумену Агафангелу (Воскресенскому) — стороннику нивелирования мнений святителей по данному вопросу. В этом письме Святитель вновь доказывает совершенную противоположность мнения святителя Игнатия учению Церкви и Священному Писанию при полном уважении к личности и другим мыслям и сочинениям святителя Игнатия, чье «светлое лице ни на одно мгновение не помрачилось» во время написания критического разбора его мнения о вещественности природы ангелов.

Чего действительно мог бы избежать святитель Феофан, если бы не смерть святителя Игнатия лишила их возможности продолжать полемику, так это упреков в свой адрес, что он критикует оппонента, который не имеет возможности ему ответить. Святитель Феофан приравнивал это обвинению в трусости. Тем не менее, он был готов нести несправедливые укоры, но не кривить душой. Думаю с выходом последних томов Летописи его жизни и трудов, у богословов появится возможность более полно и глубоко осветить данный вопрос в своих исследованиях.

– Что нового Вы узнали для себя о святителе Феофане, работая над 4-м томом?

Когда читаешь такой формат научного труда как Летопись, то каждая страница является открытием. Взору предстает не сборник цитат на определенные темы, а живой портрет Святителя, достоверно вырисованный хронологией его размышлений, высказываний и событий его жизни. В Летописи прослеживается формирование его как аскета, богослова, писателя. Можно узнать, как он разрешал встречающиеся проблемы, какие выводы делал, как возрастал духовно. Все это, безусловно, приоткрывает личность святителя Феофана с новой, еще неизвестной стороны.

Особенно интересно читать вновь открытую переписку, в том числе с афонитами, издававшими творения Святителя. Меня вдохновляет его трудоспособность и скрупулезное вникание в каждую деталь: в деле духовного просвещения ничто не может быть маловажным! Думаю, это одна из главных составляющих подвижничества святителя Феофана: полная самоотдача и не развлекаемое погружение в труды, — прежде всего молитвенный и затем творческий.

[1] Переписка с афонскими издателями // АРПМА. Оп. 24. Д. 41. № 4327. Л. 4–7; ДЧ. Ч. 3. С. 107.

[2] Письмо к прот И. Переверзеву в начале сентября 1866 г. // ВЕВ. 1897. № 9. С. 291.

 

Журнал Московской Патриархии за 2020 год№10, сс. 66-70.