Статья “К 240-летию Калужской духовной семинарии: страницы истории начала XIX в.” Елены Валентиновны Метальниковой, сотрудника Калужского епархиального отдела по изучению истории епархии в ХХ веке и канонизации святых посвящена историческому описанию Калужской духовной семинарии на начальном этапе ее существования, когда небольшое учебное заведение, подчиненное Московской Славяно-греко-латинской академии, превращается в самостоятельное учебное заведение. В начале XIX столетия закладывались основы той духовной школы, которая выпускала из своих стен церковных иерархов, священнослужителей и деятелей науки, некоторые из которые прославились и за пределами Калужской губернии. В связи с этим здесь большое внимание уделяется особенностям учебного процесса, формированию библиотечного фонда и прочим вопросам. Отдельно рассматривается также и история Семинарии в годы Отечественной войны.

 

 

История Калужской духовной семинарии требует дополнительного изучения, так как в публикациях конца XIX – начала ХХ в. не рассматриваются все периоды становления и развития этого учебного заведения. В работе преподавателя КДС Михаила Чельцова «Калужская Духовная Семинария в 1801 году» есть следующие строки: «Калужская Семинария пока не имеет своей истории. Поэтому всякое известие о жизни ея будет не лишним» [2 с. 26].

Наиболее полно ее историю отражает исследование преподавателя Семинарии Федора Соколова «Материалы для истории Калужской Духовной Семинарии». В нем отражены следующие временные периоды: 1785 – 1799 гг. [5, с. 32; 6, с. 544; 7, с. 577], Калужская Духовная Семинария в период 1794 – 1814 гг. [8, с. 569; КЕВ, 9, с. 601; 10, с. 630].

Современные авторы, обращавшиеся к истории КДС, чаще всего интересовались периодом подъема революционного движения и конкретными персоналиями, проходившими обучение или трудившимися в Семинарии на преподавательском или административном поприще: [13, с. 484; 15, с. 513; 1, с. 109; 14, с. 200]. Таким образом, история КДС по-прежнему изучена недостаточно, даже если принять во внимание статьи журнала «Православный христианин» последних лет. Названия и содержание их свидетельствует об обращении авторов к тем же темам, что и перечисленные выше выступления на научных и краеведческих конференциях.

Анализ документов различных фондов ГАКО, РГИА показывает, что далеко не все из них были введены в научный оборот. Материалы дел, которые дополняют и расширяют сведения о различных периодах истории Калужской духовной семинарии, показывает, что перевод семинарии из Лаврентьевского монастыря в Калугу может быть освещен более подробно, с хронологической последовательностью событий на основании выявленных документов.

Огромная заслуга в преобразованиях, связанных с Калужской семинарией, принадлежала епископу Феофилакту (Русанову), что подчеркивалось как его современниками, так и духовенством в конце ХIХ – начале ХХ вв. В речи, которая была произнесена на торжественном собрании по поводу 100-летия Калужской епархии, в очередной раз упоминалось об этом: «…Первый преосвященный епископ Феофилакт немедленно по вступлении на Калужскую кафедру преобразовал семинарию, учрежденную митрополитом Платоном, и избавил наше духовенство от необходимости отправлять детей на Перерву или в Лавру» [16, с. 5].

Епископ Феофилакт « в своей обширной, энергичной деятельности проявил замечательный талант администратора-организатора… Нужно было, далее, войти в сношения с гражданскою властью об отводе в городе мест и зданий для помещения консистории, архиерейского дома и других духовных учреждений; нужно было основать и организовать семинарию и духовные училища, приискав для них помещения» [2, с. 14]. В течение своего пребывания на Калужской кафедре, епископ Феофилакт не только перевел семинарию в новое здание и благоустроил ее, но и поэтапно, последовательно и настойчиво совершенствовал условия и процесс обучения в Калужской семинарии, учитывая самые новые идеи духовного просвещения в России, которые были в первой четверти XIX в. и считались передовыми.

Начало этому было положено переводом семинарии в центр города, на новое место, как указывалось выше. Перемещение КДС из Свято-Лаврентьева монастыря улучшило условия для «учащих и учащихся», как отмечалось в различных источниках. Здание, в котором разместили КДС, представляло собой часть ансамбля Присутственных мест и строилось для этой цели, как административное. Но в силу необходимости оно было приспособлено под семинарию. Как отмечалось в калужской православной периодической печати, епископ Феофилакт (Русанов) «с самого начала (января 1800 г.) своего епископства много заботился о Калужской семинарии» [8, с. 569], добившись ее перевода в новое здание, которое по площади помещений и условиям более соответствовало требованиям к духовному учебному заведению.

В «Деле по отношению Феофилакта, епископа Калужского и Боровского о исходатайствовании дома в Калуге для учреждающейся там семинарии» [26, л. 1] содержится личное обращение епископа Феофилакта по поводу перевода семинарии в другое здание и выделении для этого онаго:

«Превосходительный Господин!

Дмитрий Иванович!

Милостивый Государь мой!

Приношу вашему Превосходительству признательнейшую благодарность за предоставление Ваше в пользу посещающих семинарию в Калуге муз моих, спешу сим уведомить, что Калужский Генерал-губернатор на прошедшей уже почте имел честь отнестись к Господину Генерал-прокурору об отводе строения для моей семинарии. Покорнейше прошу довершить ваше благодеяние и памятованием Его Высокопревосходительству милостивое Вашего Превосходительства к нуждам моим внимание. Подается мне повод утруждать вас новыми.

Назначенный мною для семинарии префект объявил благопрошение о искании принять монашество. Человек для меня необходим; прошу Ваше Превосходительство по вашему о мне доношении исходатайствовать у Святейшего Синода сколько возможно, не отлагательно рвение; чем много обязать изволите и меня, и новых муз моих.

Впрочем навсегда пребывая для, имея с истинным к особе вашей почтение и таковую же преданность.

Вашего Превосходительства Милостивого Государя моего Покорнейший слуга и всегдашний Богомолец Феофилакт, Епископ Калужский и Боровский. Июля 16 дня 1800 года. Калуга» [26, л. 2].

Из Санкт-Петербурга был получен ответ следующего содержания:

«Преосвященнейший Владыко!

На почтеннейшее вашего Преосвященства от 16 числа… письмо… Святейший Синод исходатайствовал решение о приискании для семинарии вашей нуждающейся означенные два дома и имеет честь с крайним удовлетворением сообщить» [26, л. 3].

На этом переговоры и обсуждение места нахождения Семинарии, которую желательно перенести из Свято-Лаврентьевского монастыря, не завершились. В первую очередь это основывалось на желании епископа Феофилакта получить для Семинарии здание, которое можно было в течение многих лет использовать без существенных перестроек и проведения дополнительных работ. В связи с такой позицией и отстаивая ее, епископ Феофилакт 10-го дня декабря 1800 г. из Калуги направляет новое послание:

«Превосходительный Господин!

Дмитрий Иванович!

Милостивый государь мой!

Из прилагаемого при сем доношении Ваше Превосходительство усмотреть изволите, что ежели когда-то, наипаче теперь нужно мне и вообще Калужскому духовенству ходатайственное Ваше представительство у Святейшего Синода и Правительствующего Сената. … Корпус, коего длина 104 сажени, широта 6, вышина 5 сажень в нынешних ценах стоит около 100 000 рублей; но занят теперь почти приватно, ибо отношения в сенате от Калужской казенной Палаты по сему не было, вином и солью, что должно храниться в магазинах, да при том и не вся годовой пропорции этого припаса может поместиться под корпусом. При рассмотрении моей просьбы главное затруднение будет: откуда ассигновать на построение магазейна на приличном месте?» [27, л. 1-1 о.].

Епископ Феофилакт не терял надежды на то, что «… может быть и без сих сумм дело обойдется; ибо с прошедшею почтою получил я известие, что якобы Величайше предписано от 28 ноября во все губернии о починке старых и построении новых магазейнов. Что же касается внутренней отделки корпуса, то я обязуюсь семинарскою суммою исправить оную и в течение немногих лет привесть корпус в такое состояние, что Калужская Семинария по строению была бы примерною, и могу сказать единственная» [27, л. 1 о.]. Помимо этого епископ Феофилакт указывает на те причины, которые считает вполне убедительными для нахождения семинарии именно там, где он испрашивал: «А при том пространство корпуса и местоположения таковы, что и Архиерейский дом со временем мог бы при семинарии и соборе основаться. Ежели не для всегдашнего, то для зимнего и осеннего пребывания, что так же весьма нужно, как по причине частых служений в городе, так и потому, что в виду иметь семинарию и консисторию, которые помещены подле самого требуемого мною корпуса» [27, л. 1 о.].

Обращение епископа Феофилакта не осталось без внимания и принятия последующих решений по его нижайшим просьбам. В «1800 г. декабря 22 дня он, Епископ Калужский, представил доношение Святейшему Синоду об отдаче для семинарии помещения состоящего в г. Калуге, ничем не занятого двоетажного казенного строения» [18, л. 2]. В «Деле об отношении на устройство в Калуге для семинарии корпуса» от 15 января 1802 г. содержатся сведения о том, что «Калужский епископ Феофилакт доставил исчисление…, потому что в 1800 г. 22 дня он Епископ Калужский представил Святейшему Синоду об отдаче для помещения семинарии состоящее в г. Калуге ничем не занятое двоетажное казенное строение» (Там же, л. 1).

В данном случае следует подчеркнуть тот факт, что не сразу было проведено документальное оформление передачи здания (о чем свидетельствуют приведенные выше выписки из документов) и более того, растиражированные в разных источниках сведения о том, что Семинария была переведена в здание, которое было занято соляным магазином и прочими складами, не соответствует истинному положению дел. Использованные в данной работе выдержки из различных документов свидетельствуют о том, что здание пустовало.

Более того, обращение к конфирмованным картам г. Калуги этого периода, позволяет привести дополнительные сведения в пользу приведенного выше вывода. В частности, на одной из карт 1778 г. территория, на которой были возведены 3 здания Присутственных мест, обозначены как 3 квартала под строение казенных Публичных строений [33]. Еще одна карта 1778 г. показывает расположение соляного магазина там, где в дальнейшем, через много десятилетий было построено здание управления Сызрано-Вяземской железной дороги.

Исследователи, занимавшиеся в свое время последовательностью планировки и застройки города в конце XVIII – начале XIX вв., «когда сложился полный своеобразия архитектурный облик Калуги» [34 с. 5] подтверждают то, что корпус, который по настоянию епископа Феофилакта был передан Семинарии, никогда до перевода семинарии не был занят: «В 1787 году закончилось строительство третьего корпуса. Но еще в 1796 г. он оставался неотделанным полностью. По окончании всех работ его передали Духовной семинарии, переведенной сюда из Лаврентьева монастыря» [34 с. 74]. С учетом всех приведенных аргументов следует считать, что публиковавшиеся ранее сведения о размещении в здании, в дальнейшем занятом КДС, соляного или других складов, ошибочно и доказательно опровергнуто приведенными выше документами.

В РГИА сохранились документальные свидетельства о состоянии здания в тот период, когда здание было передано, в том числе и еще один рапорт преосвященного Феофилакта, епископа Калужского и Боровского об отпуске сумм на построение вновь и исправление ветхости в семинарии:

«Святейшему Правительствующему Синоду от Феофилакта,

Епископа Калужского и Боровского

Доношение.

По принятии мною в ведомство духовного начальства, в 1802 г. по Указу Правительствующего Синода в Калуге каменного 2-х-этажного вчерне отстроенного корпуса, я немедленно приступил к отделке части онаго…» Владыка Феофилакт (Русанов), ссылаясь на большие расходы, необходимые для устройства Семинарии и оштукатуривания по настоянию гражданского Правительства корпуса Семинарии снаружи, подчеркивает, что вынужден был «не токмо бедным ученикам отказывать в содержании пищею и одеждою, или в вспоможении им денежным жалованием, но даже и за учителями предоставлял священно-служительские места». Упомянутый документ показывает, что в тот период Калужская кафедра с момента ее основания не пользовалась пособием от казны.

Помимо улучшения условий было много сделано для повышения качества обучения. В исторической записке на эту тему сказано следующее: «1800 г. Калужская духовная семинария распространена: в ней начали преподавать науки философские и богословские, риторику и поэзию, начали учить частию математике, греческому, немецкому и французскому языкам, для которых (наук и языков) из прежней Семинарии отправлялись или в Московскую академию, или в Троицкую и Перервинскую семинарию. Содержание Калужской семинарии увеличено до 6000 рублей». При этом было отмечено, одновременно с обустройством здания для Семинарии началось также и упорядочивание учебного и воспитательного процессов в духовной школе.

Семинаристы, обучавшиеся до этого времени в названных учебных заведениях были переведены в Калугу. Оценивая деятельность епископа Феофилакта в создании Семинарии, на торжественном собрании в день празднования 100-летия Калужской епархии отмечалось, что «Лаврская семинария… славилась знанием латинского языка, и славу эту поддерживали калужане, бывшие хорошими латинистами, и что с учреждением Семинарии в Калуге отошли в нее некоторые лучшие знатоки латинского языка, и латынь стала у них – в Троицкой семинарии – падать» [2 с. 14-15] .

В этот период в Калужской семинарии числились студенты и ученики (по состоянию на конец года):

1801 год – в философии – 44, в риторике – 105, в высшем грамматическом классе – 101, в низшем грамматическом классе – 100, в русской школе и низшей информатории – 102, во всей Семинарии – 452 [17, л. 45]. В богословском классе в означенный год учеников не было. Группа учеников в богословском классе появится 1803 г. Богословию обучались 20 человек, философии – 31, риторики – 81, синтаксического класса – 84, высшей информатории – 62, низшей информатории – 82, в русском классе – 65, всего в Семинарии – 428 обучающихся [19, л. 39]. В 1807 г. число учеников указывалось по транспорту следующее: в богословии – 20, в философии – 28, в риторике 52, в поэзии – 41, в высшем грамматическом классе – 70, в низшем грамматическом классе – 88, в низшем информатории – 108, в Российском класс – 36 [21, л. 72 о. – 73].

Статистика за несколько лет дает следующие данные по общему числу обучающихся:

 

Год	Начало года	Конец года	Источник
1801 г.	523	452	РГИА, ф. 796, о. 82, д. 924, л. 45
1803 г.	461	428	РГИА, ф. 796, о. 84, д. 888, л. 39
1807 г.	490	433	РГИА, ф. 796, о. 88, д. 89, л. 72 о. – 73

 

Возраст обучающихся в Калужской семинарии в 1801 г. отмечается от 8 лет самому младшему – до 26 лет самому старшему. Общая картина (по возрасту обучающихся) может быть представлена следующими статистическими данными из отчета за названный учебный год:

26 лет – 1, 24 года – 1, 23 года – 1, 22 года – 17, 21 год – 18, 20 лет – 24, 19 лет – 22, 18 лет – 20, 17 лет – 26, 16 лет – 42, 15 лет – 66, 14 лет – 35, 13 лет – 57, 12 лет – 79, 11 лет – 72, 10 лет – 35, 9 лет – 5, 8 лет – 1. Эта статистика выведена из анализа списка семинаристов с указанием их возраста [17, л.8-36].

В основном это были дети представителей духовного сословия Калужской епархии, только «Николай Яковлев Сорокин бываго Калужской семинарии истопника Якова Сергеева сын» [17, л. 36]. В ведомости студентов КС за 1801 год первыми перечислены следующие выпускники:

1. Петр Иларионов Соколов – бывший в Академии еврейского и греческого классов учитель. Тарусского уезда с. Оболенского церкви Николая Чудотворца бывшего диакона Илариона Исаева сын. 21 год. Обучался с 1792 г.

Грамматике, арифметике, географии, истории, риторике, философии, богословии, греческому, еврейскому, немецкому языкам очень хорошего учения, отлично успевает. Состояния честного. Выбыл к Калужскому Троицкому собору во священника.

 

2. Андрей Герасимов Боталин – г. Серпейска Воскресенской церкви священника Герасима сын.

22 года. Обучался с 1792 г. Уволен в Московскую епархию.

7. Карп Силин – г. Перемышля Рождественской церкви дьячка Силы Тимофеева сын.

22 года. Обучался с 1791 г. Выбыл во священника в г. Перемышль к соборной церкви.

11. Лука Иванов Титов – Мосальского уезда с. Гнездилова священника Ивана Петрова сын.

22 года. Обучался с 1799 г.

Обучается в Московской Академии.

13. Антип Васильев Покровский – г. Калуги Покровской церкви, что на рву дьячка Василия Антонова сын.

17 лет. Обучался с 1793 г. Пономарь.

54. Иван Васильев Дмитревский – г. Калуги церкви Казанского девичьего монастыря умершего священника Василия Федорова сын.

21 год. Обучался с 1790 г.

Диакон при Тихоновой пустыни [17, л. 8, № 1, 2, 7, 11, 13, 54].

Упоминаются и иногородние:

44. Петр Андреев Фелицын – Московской епархии Дмитровской округи с. Горок Николаевской церкви умершего дьячка Андрея Иванова сын.

19 лет. Обучается с 1791 г.

55. Григорий Гаврилов Русанов – породою Архангельской епархии Онежской округи с. Побережья церкви Живоначальной Троицы дьячка Гаврилы Васильева сын.

15 лет. Обучается с 1796 г.

56. Алексей Гаврилов Русанов – породою той же епархии и уезда, церкви и села и того же отца сын [17, л. 11 – 12, № 44, 55, 56].

Приведенные примеры показывают, что в семинарии обучались дети духовенства Калужской епархии, только некоторые из обучающихся прибыли из других епархий.

Оценка знаний в тот период отличалась от привычной для нас системы. Показательны сведения об успеваемости по греческому языку, как одному из предметов, преподаваемых в семинарии. Вот что значится в реестре студентов: 1. Захарий Нелюбов – успевает; 2. Иван Матвеев – довольно хорошо, 3. Иван Чистяков – довольно хорошо, 4. Григорий Кудрявцев – довольно хорошо; 5. Михаил Меньшев – похвально; 6. Лев Зарецкий – преизрядно, Михаил Попов – преизрядно; Михаил Соборнов – с довольною похвалою, Сергий Соловьев – с довольною похвалою, Иван Лебедев – с довольною похвалою; Алексий Полянский – хорошо; Василий Лебедев – оказываются успехи изрядно, Иван Корольков, Иларион Успенский – оказываются успехи изрядно; Алексий Крылов – с похвалою, Александр Беляев – с похвалою, Никон Протасов – с похвалою, Анисим Александровский – с похвалою [17, л. 46-47].

Из рапорта в Святейший Синод Преосвященного Феофилакта (Русанова) известно, что в 1801 г. 9 января ‑ 23 декабря семинаристы обучались философии, физике, изучали научные труды на латинском и русском языках, устраивали диспуты, а по воскресным дням наиболее успешные из студентов философского класса, посвященные в стихарь, произносили в церквах Калуги проповеди, составленные по образцу лучших проповедников под руководством учителя.

В риторическом классе обучение шло по новому курсу Риторики, который сопровождался чтением и разбором лучших русскоязычных и латиноязычных авторов. Итогом учебного курса стало составление учениками самостоятельных речей по образцам изученной литературы. Наряду с профилирующим предметом ученики-риторы совместно с философами изучали священную и гражданскую историю, географию, а философам преподавался еще и греческий язык. Ученики высшего и низшего грамматических классов кроме грамматических штудий занимались арифметикой в 2-х частях. В русской школе преподавалось чтение и чистописание, русская грамота, нотное пение, устав и российская грамматика».

Отдавая должное заслугам протоиерея Иоанна Рыбникова, о котором было много написано в дореволюционный период, назовем тех, кто преподавал в КС в 1801 г. Префектом и учителем философии был назначен соборный иеромонах Вениамин – Московской епархии, Звенигородской округи, с. Веземского, церкви Успения Богородицы дьячка Петра Васильева сын; учителем риторики и географии Иван Мироносицкий – г. Калуги церкви Жен Мироносиц пономаря Лаврентия Иванова сын (он же носил звание экзаменатора): высшего грамматического класса и истории учителем иеромонах Самуил – г. Калуги церкви Богоявления Господня бывшего дьячка Ивана Климова сын; низшего грамматического класса и арифметики учителем Федор Платонов – Жиздринской округи, с. Печек церкви ВМЧ Гергия умершего пономаря Ивана Николаева сын; русской школы и низшей информатории учителем Петр Яхонтов – Перемышльского уезда с. куравского церкви Знамения Богородицы умершего дьячка Василия Петрова сын; греческого класса учителем Василий Крылов – Перемышльского уезда с. Тырнова церкви казанской Божией Матери священника Андрея Петрова сын.

Большое внимание уделялось укомплектованию библиотеки. Полный каталог библиотеки, которая была в семинарии, когда она размещалась в Лаврентьевском монастыре, не сохранился. В основном она укомплектовывалась учебниками, почти одними латинскими. По свидетельствам, которые встречаются в разных источниках, известно, что комплектованию библиотеки и контролю за сохранностью фонда уделялось самое пристальное внимание.

«Библиотека велась очень исправно, заведывал старший учитель. Когда епископ Феофилакт переводил семинарию из Лаврентьева монастыря в Калугу, а вместе с тем и библиотеку, то по принятии ее от старшего учителя Сергея Лаврова, не оказалось только книжицы жития преподобного Сергия и копии с изданных комиссией о народных училищах постановлений» [7, с. 583]. За это было взыскано с учителя 1 рубль 1 коп, помимо этого он внес «собственную книгу Julii Cesaris Commentaria, каковой не было в библиотеке» [7, с. 583].

В новом здании семинарии в 1805 г. была составлена опись книг библиотеки, она носила длинное название: «Опись книг к библиотеке учиненная в 1805 г. октябре под общим смотрением оной семинарии Ректора и Троице-Лютикова монастыря игумена Феофила, Правящего должность Префекта, Риторики Учителя Василия Крылова, Поэзии Учителя Льва Зарецкого, Синтаксии Учителя Соборного Иеромонаха Самуила, Низшего грамматического класса Учителя Ивана Дьяконова, Французского и исторических классов Учителя Василья Крылова [20, л. 1]. Общее число названий ‑ 675. По многим позициям количество книг одного названия соответствовало потребностям обучающихся.

Были среди них прописи французские, таблицы для спряжений на немецком и латинском языках, прописи расположения по правилам руководства к чистописанию (1782 г., СПб), руководство к чистописанию (1785 г.), Новая азбука для научения чистому письму двух почерков (1781 г., Москва), Правила для учащихся (1786 г.), Российский букварь (1784 г., СПб), Российская азбука (СПб), Первоначальные латинские слова с российским переводом, Лексикон Российский и французский и другие издания на разных языках [20, л. 68 о. – 74].

Заслугам епископа Феофилакта принадлежит завершение начатого графом Сперанским составление академического устава в 1809 г., в этом же году он «составил уставы для семинарий, уездных и приходских училищ и классификации книг для расположения в семинарских и училищных библиотеках и для составления каталогов для этих библиотек» [2, с. 15].

Из документов известно, что в начале XIX в. студенты философии обучались физике по руководству Баумейстера с дополнениями из Винклера, из экспериментальной физики Нолетта, естественной истории по учебникам для народных училищ; ученики риторики пользовались новоизданным учебником Францискова и прочим лучшим учебным пособиям того времени. В 1807 г. были добавлены новые издания – Станлея, Гсекения, Бриссона, аббата Сори, Гаузера, Боннета [21, л. 2].

В дальнейшем эти традиции привели к тому, что библиотека состояла не только из учебной литературы, изданий, которые необходимы будущим пастырям, но редкими книгами. В «Краеведческом обзоре Калужской губернии» Григория Зельницкого подчеркивается, что «Духовная семинария внутри города состоящая, имеет также свою библиотеку из книг по большей части древних церковных авторов, состоящих числом из 2000 номеров, на латинском и греческом языках» (по состоянию на начало XIX в.) [31, л.35 о.]. Это дополнительное свидетельство светского автора говорит о том, что в Калуге было известно о том, какие ценные издания есть в библиотеки семинарии.

В ходе инспекционных проверок Семинарии, осуществляемых в разные годы (вплоть до 1917 г.) духовно-учебным ведомством, неоднократно отмечалась «громадная ценность библиотеки» [29, л. 4], постоянно пополняемой за счет приобретения учебной и пр. литературы и дарений жертвователей.

Число учащихся в семинарии и требования к организации их обучения привели к тому, что в 1808 г. «по предложению Господина тайного советника Синодального обер-прокурора и кавалера князя А.Н. Голицына» КДС по Указу Его Императорского Величества был отдан старый губернаторский дом со всеми строениями [22, л. 2].

В Калугу было направлено по этому поводу следующее послание: «Господину тайному советнику Калужскому Гражданскому Губернатору Львову. Министр Внутренних Дел представил мне прошение Преосвященнейшего Феофилакта, Епископа Калужского об отдаче в пользу тамошней Семинарии назначенного в продажу на сломку состоящего в Калуге старого Губернаторского дома для употребления материалов онаго на разные необходимые нужды. Соизволяя на прошение сие, я повелеваю вам все строения к помянутому Генерал – Губернаторскому дому принадлежащие, предоставить в пользу Калужской Семинарии без всякой за оные платы… В Санкт-Петербурге ноября 3 дня 1808 г. С подлинным подписано собственно Его Императорского Величества так: Александр. Контролировал князь Алексей Куракин» [22, л. 3].

После того, как епископ Феофилакт покинул Калужскую кафедру, «последующие архипастыри оказывали семинарии постоянное внимание и преосвященное руководство и содействовали ея развитию» <     >. Преосвященный Евлампий, епископ Калужский и Боровский, в 1811 г. продолжил заботы о благоустройстве Семинарии. В связи с этим обратился в Святейший Синод по поводу проведения необходимых работ в Семинарии. В ответ на рапорт Преосвященного был издан Указ Синода от 31 июля 1811 г. о предоставлении плана и сметы о построении и починке, которые необходимы в будущем 1812 г. В журнале Синода от сентября 13 дня 1811 г. за № 568 значится: «Приказали: Сей рапорт с планом и сметами препроводить подлинном в комитет Духовных Училищ, что и исправлено по сему журналу» [23, л. 1 о.].

Отечественная война 1812 г. помешала реализации многих планов по улучшению условий Семинарии. Автор истории православия в Калужском крае пишет следующее: «Едва только Преосвященный Евлампий приступил к довершению начатого его предместником дела, ‑ устройства новой Епархии, как настал грозный 1812 год. Промыслу Божию угодно было, чтобы в пределах Калужской губернии повторились события дней древних, совершилось избавление России от нового нашествия уже не одного, а дванадесяти язык. Это приснопамятное событие доставило Калужской губернии почетное место на страницах отечественной истории, а для самих калужан воспоминание о славном 1812 годе…» [3, с. 171 – 172].

Калуга оказалась в прифронтовой зоне. 7 августа 1812 г. епископ Евлампий (Введенский) писал: «За долг почел я донести до сведения Вашего сиятельства, что по получении первого воззвания Государя Императора на защищение церкви, Отечества, домов Господин здешний Гражданский Губернатор отнесся ко мне, и я по сношению с ним, Господином Губернатором, сделал в назначенный Воскресный день Соборное служение и молебствие, и к публике поучение, что принято утешительно и одобрительно. Ныне получил из Святейшего Синода указ с изъяснением Высочайше конфирмованного доклада Синода о пожертвованиях и пожелательного вступления причетникам, детям священно- и церковно-служителей при отцах находящихся и семинаристам не выше риторического класса во временное ополчение». [24, лл. 1-1 о.]

Епископ Евлампий был озабочен и тем, как должно поступить, если не будет возможности собрать нужное число семинаристов в ополчение: «По сему сделал я предписание Калужской Консистории немедля разослать сделанное объявление и внушением одобрительным по всей ввереной мне епархии, а тех церковников уверить, кои пожелают в сие ополчение, что я предоставлю за таковыми надежнейшие места; но как словесно Господин Губернатор настоит, чтоб я семинаристов нижних классов могущих писать дал до 50-ти человек для письма при командирах временного ополчения, в чем – де они нужду имеют, то ежели толикаго числа не отыщется из имеющих пожелать, для отвращения неудовольствия прошу всеусерднейше Ваше Сиятельство снабдить меня наставлениями предварительными.

С истинным почтением и преданностью честь имею быть Вашего Сиятельства Милостиваго Государя всеподданейший слуга и Богомолец Евлампий, Епископ Калужский» [24, л. 1 о.]. Подобное желание получения разъяснения не было со стороны епископа Евлампия простой бюрократической проволочкой. Особенности событий грозного времени и указанной в упомянутом епископом Евлампием документе добровольности принятия решения о вступлении в ополчение, диктовали необходимость точного исполнения воззвания Государя Императора, особенно если оно касалось юношества из духовного сословия.

В свою очередь князь Александр Голицын 19 августа того же года обратился в Комиссию Духовных Училищ, предложив рассмотреть обращение епископа Евлампия, заключая свое письмо следующим: «Я имею честь обстоятельно сие предложить на усмотрение Комиссии Духовных Училищ» (Там же, л. 3). В Комиссии Духовных Училищ незамедлительно было принято решение: «Предложение Господина Тайного Советника Князя Александра Николаевича Голицына от 19 августа за № 837

Рассуждено:

Поелику третьим пунктом именного Высочайшего Указа в 17 день прошлого июля сего года на докладе Святейшего синода состоявшегося, повелено: Семинаристов не выше риторического класса, кои пожелают идти в ополчение, увольнять беспрепятственно, то и предоставить Господину Тайному Советнику Князю Александру Николаевичу Голицыну известить Преосвященнейшего Епископа калужского, что желающие из учеников нижних классов тамошней семинарии занять при командирах временного ополчения письмоводительские должности могут быть уволены из семинарии в треуемом от калужского Гражданского Губернатора количестве. Для приведения сего положения в действие препроводить к Господину тайному Советнику князю Голицыну список журнальной статьи сей. Исполнение по сему полностью сделано в канцелярии Комиссии Духовных Училищ» [24, л. 4]. В этом же обращении к князю Александру Голицыну епископ Евлампий «испрашивает разрешение на увольнение до 50-ти воспитанников семинарии для письмоводства при командирах временного при губернии сей ополчения» [24, л. 5].

Тогдашняя калужская губерния, да и Калуга, «по словам современников, представляла огромный воинский стан, где беспрерывно происходил сбор и движение войск… За короткий срок было составлено ополчение в 15000 человек, между которыми находилось много воспитанников местной духовной семинарии».

Помимо этого в целях оказания помощи гражданским властям Калуги и Калужской губернии были предоставлены помещения для госпиталя. В деле, которое сохранилось в РГИА, а по описи Святейшего Синода в свое время значилось «По отношению Епископа Калужского Евлампия об отдаче комнат Консисторией и Семинарией занимаемых для помещения страждущих больных воинов» [25, л. 1], содержится переписка епископа Евлампия с князем Голицыным по указанному поводу, в частности есть следующее обращения и просьба:

«Сиятельный Князь. Милостивый государь!

Из прилагаемого у сего списков с двух отношений здешнего Господина Генерал Губернатора ко мне последовавших…, настоятельного требования его, Господина Губернатора, об очистке корпуса, занимаемого ныне Семинарией и Духовной Консисторией для помещения страждущих…» [25, л. 1 0.], свидетельствует еще об одном предложении губернских властей епархиальным оказать помощь в решении вопросов военного времени. Далее в этом деле содержится подтверждение того, что инициированное Калужским гражданским губернатором использование указанных помещений, было удовлетворено Епархиальным начальством и епископом Евлампием.

В 1812 г. в семинарский корпус была переведена также и Калужская духовная консистория, которая ранее находилась в 3-х комнатах в конце Первого отделения Присутственных мест. Это было сделано «по требованию Губернатора за неимением здания и помещения» для раненых [28, л. 1]. Здания Семинарии были освобождены раньше, а по поводу перевода Калужской Духовной Консистории еще долго велись переговоры [32, л. 2-2о.]. Быстрейшему освобождению помещений семинарии способствовал приезд в начале 1813 г. в Калужскую губернию преосвященного Феофана для сбора сведений о нуждах пострадавшего от неприятеля духовенства. По этому поводу в дореволюционной печати есть следующие сведения: «По оказании помощи разоренному духовенству, он распорядился об очищении семинарии от госпиталей, т.к. все здания семинарии в конце 1812 г. наполнены были больными и пленными неприятелями. Благодаря его распорядительности в Семинарии после этого открыто было ученье» [12, с. 4].

Что касается изменений в учебном процессе, которые произошли в КДС, как и в других семинариях, после 1808 г. и выхода Указа Комитета об усовершенствовании духовных училищ, то они основывались на положения данного Указа [11, с. 3]. «В семинариях предметы учения разделены на 6 следующих классов или точнее групп:

1) группа наук словесных; 2) группа класс исторических наук или группа, куда относились» всеобщая история, библейская география и т.п.; 3) «класс наук математических»; 4) «класс наук философских»; 5) «класс языков»; 6) «класс богословских наук» [11, с. 4].

Проверка семинарий Московского округа, куда входили Рязанская, Калужская, Вологодская и Тульская семинарии, показала в 1815 г. высокий уровень работы КДС. Проверкой предусматривался анализ по части учебной, нравственной, экономической, по части управления. По части учебной отмечалось не только то, что предметы пройдены надлежащим образом, но и в представлении значилось, что «учащие занимались прохождением своей должности с надлежащим рвением и успехом, равно и учащиеся, когда же некоторые из них замечены были в нерадении, то побуждаемы были ко прилежанию предписанными по уставу способами» [30, л. 2 о.]. По части нравственной «правила, предписанные семинарским Уставом, исполнялись в точности, как со стороны инспектора, так и со стороны учащихся» [30, л. 3]. В точности исполнялись правила и по части экономической и управления.

 

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:

1. Бовкало А.А. Биографии некоторых членов корпорации КДС конца XIX – начала ХХ вв.//Вопросы археологии, истории, культуры и природы Верхнего Поочья. Материалы XIII Всероссийской научной конференции. Калуга, 2009.
2. Историческая записка об учреждении и состоянии Калужской епархии за столетний период ея существования (16 октября 1799 – 16 октября 1899 г.) Калуга: Типография Губернского Правления. Б.г.
3. История церкви в пределах Калужской губернии и Калужские иерархи. Сост. И. Леонид. Калуга: В Типографии Губернского Правления, 1876.
4. Калужская старина. Издание Калужского церковного историко-археологического общества. Год второй. Том 2-й. Книга вторая. Калуга. Типография Калужского Губернского Правления. 1902.
5. КЕВ, 1902, № 20, ч.н.
6. КЕВ, 1902, № 21, ч.н.
7. КЕВ, 1902, № 22, ч.н.
8. КЕВ, 1903, № 21, ч.н.
9. КЕВ, 1903, № 22, ч.н.
10. КЕВ, 1903, № 23, ч.н.
11. КЦОВ, 1908, № 29.
12. КЦОВ, 1908, № 30.
13. Лион А.В., Фетисова Ю.Н. Малинин Д.И. и семинарский бунт 1901 года//Материалы научной конференции, посвященной 90-летиюГАКО. Калуга, 2010.
14. Лион А.В., Фетисова Ю.Н. Ректура КДС (конца XIX – начала ХХвв.). Просопографический аспект»//Вопросы археологии, истории, культуры и природы Верхнего Поочья. Материалы XV Всероссийской научной конференции. Калуга, 2013.
15. Лион А.В., Фетисова Ю.Н. Федор (Поздеевский), архиепископ Волоколамский. Год преподавания в КДС//Материалы научной конференции, посвященной 90-летию ГАКО. Калуга, 2010.
16. Остроглазов И, священник. Речь, произнесенная в торжественном собрании по поводу исполнившегося столетия Калужской епархии (16 октября 1799 – 1899 гг.). Калуга: Типо-Литография Губернского Правления, 1899.
17. РГИА, ф. 796, о. 82, д. 924.
18. РГИА, ф. 796, о. 83, д. 38.
19. РГИА, ф. 796, о. 84, д. 888.
20. РГИА, ф. 796, о. 87, д. 1101.
21. РГИА, ф. 796, о. 88, д. 89.
22. РГИА, ф. 796, о. 89, д. 816.
23. РГИА, ф. 796, о. 92, д. 1171.
24. РГИА, ф. 796, о. 93, д. 735.
25. РГИА, ф. 797, о. 1, д. 432.
26. РГИА, ф. 797, о. 1, д. 2077.
27. РГИА, ф. 797, о. 1, д. 2126.
28. РГИА, ф. 797, о. 1, д. 4432.
29. РГИА, ф. 799, о. 2, д. 1949.
30. РГИА, ф. 802, о. 1, д. 1551.
31. РГИА, ф. 925, о. 1, д. 56.
32. РГИА, ф. 1285, о. 8, д. 1456.
33. РГИА, ф. 1293, о. 166, д. 3.
34. Фехнер М.В. Калуга. Издательство литературы по строительству, М., 1971.

 

Данная статья опубликована в Богословско-историческом сборнике Калужской духовной семинарии (№9, 2017 г.).