Из Едема выходила река для орошения рая;
и потом разделялась на четыре реки.

(Быт. 2:10)

География Едема всегда привлекала внимание исследователей Священного Писания. Река, орошающая рай и разделяющаяся на четыре реки, – что это?

Не отвергая реальность существования описываемой бытописателем реки, святоотеческая мысль наделяла реку, выходящую из Едема, смыслом духовным. Так, златословесный учитель Церкви проводит параллель между рекой Едема и Божественной Благодатью: «Из рая выходил источник, изливавший чувственные (прим.: видимые, осязаемые) реки; из этой же трапезы (прим.: святитель здесь говорит о Крови Христовой) происходит источник, изводящий реки духовные»[1]. А, например, Карфагенский священномученик считает Едем и едемскую реку в частности прообразом Церкви: «Церковь, которая выражает образ рая, заключает внутри своих стен смоковницы… Она орошает эти деревья четырьмя реками, то есть четырьмя Евангелиями…» (Киприан Карфагенский, Послания 63.10)[2].

Внимание толкователей не обходило и четыре реки, на которые разделялся Едемский поток. «Имя одной Фисон: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс. Имя второй реки Гихон [Геон]: она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Хиддекель [Тигр]: она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат» (Быт. 2:11-14). Интерес исследователей подогревает тот факт, что из четырех названных в Писании рек только две легко можно найти на географической карте – это реки Тигр и Евфрат в Западной Азии.

Поэтому неудивительно, что у многих интерес к библейским рекам вызывал желание найти две «недостающие» на карте реки и определить точное нахождение едемского сада. Предоставим поиски рек на карте всем желающим, а сами вспомним, что Божии «творения суть символы, а духовная действительность – смысл, и жизнь, и оправдание существования этих символов»[3]. Следовательно, существование четырех рек необходимо для того, чтобы указывать нам на что-то очень важное. Или на несколько важных вещей. Божественное Откровение часто под одним и тем же символом объединяет вещи разные по форме, но сходные по духовному значению. Или один и тот же образ использует для описания вещей, относящихся как к окружающему миру, так и непосредственно к человеку. Это не удивительно, так как «Человек – великий мир в малом»[4]. Причем на языке оригинала мысль святителя звучит так: «Человек – макрокосм в микрокосме».

Попробуем разобраться, какое отношение четыре реки имеют к каждому из нас.

Сначала определим, что обозначают названия рек. «Фисон (Быт. 2:11). <…> Это слово, по мнению некоторых, означает обилие воды, но оно определено еще не совсем точно»[5]. Значит, Фисон – река полноводная. Полноводность подчеркивает как бы внутреннее содержание, внутреннее состояние реки. Гихон – «бурный, стремительный»[6]. Стремительность указывает на характер действия реки. Тигр – «быстрый»[7]. При качественной схожести названия этой реки с Гихоном разница все же есть. Тигр, указывая на скорость, характеризует, на наш взгляд, внешнее качество реки – быстроту течения. Гихон же заставляет воображение рисовать бурный поток, полный внутренних завихрений и водоворотов. Наконец, Евфрат на арамейском языке означает буквально «сладкая вода»[8]. Еще «Евфрат означает “сладость”, “плодородие”»[9]. Таким образом, название этой реки указывает на качество воды и ее воздействие на почву.

Когда мы узнали значения названий рек, давайте попробуем понять, на что они указывают в человеке. Именно такую цель поставил святитель Амвросий Медиоланский и прекрасно с ней справился в своем трактате «О рае». Поэтому умолкнем на время и выслушаем епископа Милана. Так как духовное толкование святитель переплетает с буквальным, то остановим внимание на первом, чтобы оно прозвучало отчетливей. Святитель начинает свое повествование с единого Едемского источника.

«Но почему премудрость Божия называется источником? Потому, что, согласно Евангелию, подобен источнику Говорящий: “Кто жаждет, иди ко Мне и пей” (Иоан. 7:37). И потому, что, согласно пророку, подобен источнику Тот, Кто говорит: “Идите, ешьте хлеб мой у и пейте вино, мною растворенное” (Притч. 9:5). Итак, премудрость – не только источник жизни, источник духовной благодати, но также источник прочих добродетелей (прим.: здесь и далее подчеркнуто автором), направляющих нас на путь вечной жизни.

Река эта берет начало не в той душе, которая не возделана, а в возделанной душе, чтобы оросить рай, то есть плодовые деревья различных добродетелей. У них четыре начала, на которые разделяется Премудрость. Каковы же эти четыре начала добродетелей? Одно – благоразумие, другое – умеренность, третье – сила, четвертое – справедливость. И мудрые люди мира сего, восприняв эти начала от нас, перенесли их в свои писания. Итак, если премудрость есть источник, то четыре реки, вытекающие из этого источника, суть потоки добродетели.

Фисон означает благоразумие, и потому в нем есть хорошее золото, карбункул и камень оникс. Мы часто называем золотом найденные благоразумные решения. Потому и Господь речет через пророка: “Я… умножил у нее серебро и золото” (Ос. 2:8), и Давид говорит о благоразумных: “Расположившись в уделах своих, вы стали, как голубица, которой крылья покрыты серебром, а перья чистым золотом” (Пс. 67:14). Поэтому тот, кто глубоко вникнет в Ветхий и Новый Завет, сможет углубиться в тайную премудрость Божиего размышления. Так что золото означает благо, а отнюдь не денежное богатство, земное и тленное.

Ибо сказано: там бдолах – сияющий карбункул, в котором живет искорка нашей души. Есть там и камень оникс, являющий, как представляется, своим цветом нечто живое, зеленое. Ибо кустарник зеленеет, пока живет, а когда умирает, то засыхает; и земля зеленеет, пока цветет; зеленеют и семена, когда прорастают. И правильно, что первой названа река Фисон, означающая по-еврейски «Феойсон», то есть «изменение речи», так как она омывает землю не одного народа, но течет также в Лидию. Ведь и благоразумие не скудно пользой, но изобилует ею, так как приносит ее многим. И потому оно названо первым, что если бы кто-нибудь покинул рай, благоразумие первым остановило бы его, словно река, и он не засох бы вскоре, но без труда вернулся бы по ней в рай. Многие люди приходят к этой реке, которая, как считается, весьма прекрасна и плодородна. Потому и предстает благоразумие в этом образе, что принесло много плодов с пришествием Господа Спасителя. И река эта течет до пределов земли, ибо Премудростью спасены все люди. Потому сказано: “По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их” (Пс.18:5).

Вторая река – Гихон. Возле нее был дан израильтянам закон, когда они находились в Египте: выйти из Египта и, опоясав чресла, есть агнца, который символизирует умеренность. Ибо надлежит, чтобы пасху Господню праздновали чистые и освященные. Еще и потому первая законодательная норма была установлена возле рекиГихон, что это имя означает некое зияние в земле. Как зияние поглощает землю и всю грязь, все нечистоты, какие на ней есть, так целомудрие поглощает все телесные страсти. И хорошо, что этот первый закон был дан именно здесь, ибо законом поглощается плотский грех. Верно говорится, что Гихон, образ целомудрия, обтекает землю эфиопов, чтобы омыть низменную плоть и угасить пожар нечестивейшего тела. Ведь Эфиопия, согласно латинской этимологии, означает “низменная” и “нечистая”. Но что низменнее нашего тела, и что более подобно Эфиопии? Оно даже черно от черноты грехов!

Третья река – Тигр, протекающий перед Ассирией, куда лицемерный Израиль был отведен в плен. Говорят, что быстрее всех прочих течет эта река, берега которой населяют ассирийцы, то есть “ведущие” – так гласит толкование. Поэтому всякий, кто силою пленит лицемерие духа и пороки тела и устремит их ввысь, тот считается подобным этой реке. Так что сила проистекает из того источника, который находится в раю. В своем стремительном движении она прорезает любое препятствие, и поток ее не удержать никаким преградам.

Четвертая река – Евфрат, что означает на латыни “плодородие” и “изобилие плодов”. Евфрат символизирует справедливость, которая утоляет всякую душу. Ибо ни одна добродетель, кажется, не приносит больше изобильных плодов, чем правда и справедливость: она более заботится о других, чем о себе, и пренебрегает собственной выгодой, предпочитая ей общую пользу. Многие также считают, что имя Евфрат происходит от греческого аро tou euphrainesthai, что значит “радоваться”, ибо род людской ничему так не радуется, как правде и справедливости.

Что же касается того, что для других рек описываются места, по которым они протекают, а области, по которым течет Евфрат, не описываются, то причину этого мы видим в том, что его живая вода считается и сохраняющей жизнь, и способствующей ее возрастанию. Благоразумные люди из евреев и ассирийцев называют его Авксом (“возрастающим”) – потому что, как говорят, он течет в противоположную сторону, нежели другие реки, и еще потому, что где осторожное благоразумие, там и злокозненность, где сила, там и гнев, где умеренность, там и несдержанность, и множество других пороков; но там, где справедливость, там и взаимное согласие всех прочих добродетелей. Потому река эта узнается не по местам, по которым протекает, то есть не по какой-то части: ведь справедливость – не часть, но как бы матерь всего.

Так в названных четырех реках представлены четыре главные добродетели, которые заключает в себе время мира сего»[10].

Как мы видим, святитель Амвросий прямо отождествляет четыре реки, на которые разделяется эдемская река, с четырьмя естественными добродетелями – силой, благоразумием, справедливостью, умеренностью. «В нас есть естественные добродетели, с которыми душа имеет сродство не по человеческому научению, но по самой природе. Никакая наука не учит нас ненавидеть болезнь, но сами собою имеем отвращение ко всему, что причиняет нам скорбь; так и в душе есть какое-то не учением приобретенное уклонение от зла. Всякое же зло есть душевный недуг, а добродетель соответствует здравию. Хорошо некоторые определяли здоровье, что оно есть благоустройство естественных действований. Кто скажет то же и о благосостоянии души, тот не погрешит против приличия. Посему душа и не учась желает свойственного ей и сообразного с ее природою. По сей-то причине для всякого похвально целомудрие, достойна одобрения справедливость, удивительно мужество, вожделенно благоразумие. Сии добродетели душе более свойственны, нежели телу здоровье»[11]. Мы видим, что архиепископ Кесарии Каппадокийской перечисляет те же добродетели с незначительным расхождением в их названии – мужество (сила), благоразумие, справедливость, целомудрие (умеренность).

Естественные добродетели связаны с четырьмя силами души – разумной, раздражительной, вожделевательной[12] и волевой.

Разумная сила души, или разум, в неповрежденном состоянии «здраво рассуждает и верно отличает добро от зла»[13] (св. Симеон Новый Богослов). Сказать, что разум является «господствующей силой»[14] не совсем верно. Скорее, это базисная сила. Сила, лежащая в основании ума (созерцательной способности человека[15]), фундамент ума, его камень – Кифа. Сразу отметим, что камень в Писании часто обозначает Христа, Второе Лицо Святой Троицы, Ипостась Слово. Интересно то, что не согреши Адам, останься он верен Богу, то он несомненно стал бы Человекобогом – Христом по Благодати и рассуждал бы здраво, и верно отличал бы добро от зла (см. выше: св. Симеон Новый Богослов). Но был уловлен сетью дьявола на приманку возможности различать добро и зло, не сообразуясь с разумом Божественным. Новый Адам – Христос освободил нас от этого плена. «Всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне» (Матф. 7:24). Итак, добродетель разума – благоразумие.

«Раздражительная сила души… есть ее чувствующая, эмоциональная сила»[16], или, проще говоря, – чувство. «Раздражительная сила души также именуется сердцем»[17]. Естественная добродетель, которая совершается в чувстве, – это, очевидно, милосердие.

Еще одна сила души – вожделевательная – «позволяет душе стремиться к чему-либо или отвращаться от чего-либо»[18]. Что это за сила души, которая позволяет стремиться за чем-то, следовать чему-то? Что является в человеке побудительным мотивом для внутреннего стремления? Это совесть человека. Человек в воле, заставив себя, может поступить и вопреки своей совести, но тогда он будет испытывать внутренние муки. Желая избежать внутренних мук, человек будет или искать пути поступить по совести, или искать средства заглушить голос совести. В первом случае со всей очевидностью именно совесть побуждает человека к действию. Второй случай – это случай богоборчества в смысле борьбы человеческой души с Богом, действующим в человеке посредством совести. Совесть в человеке никогда не умолкает. Совесть пусть и тихо-тихо, но всегда напоминает человеку о его Божественном образе. И совесть же подсказывает человеку, как поступить справедливо.

Пользуясь случаем, заметим, что к вожделевательной силе души нельзя отнести волю, «которой свойственно действовать»[19]. Нельзя отнести как раз по той причине, что воле свойственно действовать, а совести – побуждать к действию. В праведнике побуждение находит проявление в действии, а грешник поступает вопреки побуждениям совести. Тем не мнение и у воли есть своя естественная добродетель – это мужество, решительность.

Таким образом, мы соотнесли естественные (природные) добродетели человека с четырьмя силами души: милосердие свойственно чувственной сфере, справедливость – совести, благоразумие – разумной сфере, а решительность – воле. Как совершенно уже очевидный итог мы просто вынуждены констатировать, что четыре рассматриваемые реки мы вправе ассоциировать (через добродетели) с четырьмя силами души – волей, разумом, совестью и чувством. Ассоциации получаются следующие:

Тигр = воля (сила, мужество, решительность);

Фисон = разум (благоразумие);

Евфрат = совесть (справедливость);

Гихон = чувство (милосердие, целомудрие, умеренность).

Если мы еще раз вспомним, что означают названия рек, то убедимся в том, что наши ассоциации не бессмысленны. Воля определяется действием, как действием определяется быстрый Тигр. Разум своей полноводностью подобен Фисону. Человек, поступающий не противно своей совести, испытывает сладость от мира в душе, подобную водам Евфрата, и плодоносен во всех добродетелях. Чувство бурно и стремительно, подобно Гихону. И раз мы решили выяснить, куда течет Евфрат, обратим внимание на очень важную, на наш взгляд, мысль святителя Милана: «там, где справедливость, там и взаимное согласие всех прочих добродетелей». Или иначе можно сказать, что совесть у человека играет особую, исключительную роль. Все силы души уникальны, но именно совесть, как рождающая добродетель справедливость, является как бы согласующей силой. Совесть как вожделевательная сила души, т. е. как побуждающая к действию, никогда не умолкает, всегда напоминает человеку о его Божественном образе.

Река Евфрат интересна как единственная названная река Апокалипсиса. «Шестой Ангел вострубил, и я услышал один голос от четырех рогов золотого жертвенника, стоящего пред Богом, говоривший шестому Ангелу, имевшему трубу: освободи четырех Ангелов, связанных при великой реке Евфрате. И освобождены были четыре Ангела, приготовленные на час и день, и месяц и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей» (Откр. 9:13-15).

Здесь Евфрат упоминается как река, при которой связаны четыре Ангела. Очень интересная аналогия с тем, что там, где совесть чиста, «там и взаимное согласие всех прочих добродетелей». Или иначе можно сказать, что очищенная совесть, позволяющая получить благодатные дары Св. Духа, – «как бы матерь всего». Несмотря на то, что совесть в человеке никогда не умолкает, т. е. непрерывно служит средством для прямого воздействия Божественной Благодати на человека, она в падшей человеческой природе так же искажена, как и воля, и разум, и чувства. Т. е. утверждать, что любой человек, во всем поступающий по своей совести, уже во всем поступает по Воле Божией – крайняя степень неразумия. К очищению совести можно прийти только через очищение разума, к очищению разума – через укрепление воли, а к последнему – через смирение и кротость. Крайне неразумно пытаться перескочить некоторые необходимые этапы духовного восхождения.

Что же происходит, когда жизнь (человека или общности людей) подходит к завершению, и наступает время, непосредственно предшествующее решению нашей участи? Этому уделяет самое пристальное внимание Откровение Иоанна Богослова. Так тайнозрителю было открыто, что в это время «сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы» (Откр. 20:7). Безусловно, в своем буквальном пророческом смысле этот стих относится к последним судьбам мира. «Однако святоотеческая мысль не ограничивается пониманием Апокалипсиса как пророчества лишь о последних временах. Достаточно распространено мнение, что Апокалипсис рассказывает о судьбах Христовой Церкви и мира, начиная с основания Церкви Спасителем, т. е. с апостольских времен. “Когда Церковь была основана апостолами, было необходимо открыть, как она будет распространяться и какого совершенства достигнет в конце, чтобы вооружить проповедников веры против мирских искушений” (Беда Достопочтенный) <…> Значительно менее распространено толкование повествования Откровения Иоанна Богослова как рассказ о судьбах отдельных народов или даже каждого человека в отдельности»[20]. По нашему мнению, сатана освобождается из темницы после того, как забирается «удерживающий теперь» (2 Фесс. 2:7) его в бездне. Соотнося этот стих Откровения с указанным эсхатологическим фрагментом из послания Фессалоникийцам, можно прийти к однозначному выводу о том, что под удерживающим следует понимать Христа. На это можно возразить, что Христос перед Вознесением обещал: «Я с вами во все дни до скончания века. Аминь (Матф. 28:20)». Действительно, при трансцендентности по природе миру, Господь имманентен ему своими Божественными энергиями. И эта имманентность постоянна. Но необходимо понимать, что благодатное присутствие Божие в мире и в человеке в первую очередь и Его благодатное воздействие на мир и человека – явления разные. Господь непрерывно промышляет о мире, и вполне можно допустить, что в Промысел Божий входит и полная (или максимально возможная) богооставленность мира, общности людей или отдельного человека. Если Господь, ставший человеком для того, чтобы возвести человека на Небо, будучи распят между двух разбойников, прошел на Кресте через муку богооставленности, то почему нельзя предположить, что человечество, общность людей или отдельный человек тоже не пройдут испытание богооставленностью? Пока Бог в мире, подобно жениху на браке, сатана удерживается от полной власти над миром. Но Жених забирается, и тогда сатана получает полную власть над видимым миром. Это подтверждается, например, его победой над двумя пророками-мучениками (см. Откр. 11:7). В это время лишь те, кто нелицемерно облекся во Христа (см. Гал. 3:27), воскликнут: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лук. 23:42), тем самым свидетельствуя о своем уповании. Внутреннее страдание будет вменено им в мученичество. Чужие же и чуждые Христу люди при оставлении Богом мира обрадуются, почувствовав избавление от мук совести. Примеры «положительной» богооставленности неоднократно встречаются в житиях святых (см. жития преподобных Иоанна Многострадального, Силуана Афонского и др.).

Сейчас же (Откр. 9:13-15) нам показано, как человек оставляется Богом и предоставляется сам себе. Нам открывается механизм этого процесса. Четыре Ангела, связанные совестью, освобождаются, становятся самостоятельными. Что под этим можно понимать, если не то, что все четыре силы души предоставляются сами себе? Т. е. то, что человек (или общность людей) приобрел(а) в результате своей жизни, становится его (ее) богатством. «Поэтому-то наш Господь Иисус Христос сказал: в чем Я найду вас, в том и буду судить»[21]. Если удалось привести в симфонию четыре силы души, такими они, «звучащими в унисон», и остаются. И, даже будучи независимыми, продолжают рождать естественные добродетели; помогают совершать евангельские добродетели (приобретаемые), например, помогают сохранять смирение и кротость; остаются основой для дарования сверхъестественных добродетелей – веры, надежды, любви. Если же симфонии достичь не удалось, то начинается то, что в механике называется «идти вразнос». Или, раз мы уже поняли, что совесть как бы скрепляет силы души, человек или общность становятся бессовестными в самом прямом смысле этого слова. «Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного» (Откр. 16:12). В таком состоянии человек или общность людей могут грешить, четко понимая, что они совершают. Т. е. уже нельзя сказать: «Не знают, что делают» (Лук. 23:34) – знают. Делают и прекрасно знают, что делают. Именно в таком состоянии человек способен даже убивать, думая, «что он тем служит Богу» (Иоан. 16:2). Именно потому, что совесть и другие силы души существуют самостоятельно, такое состояние нечестивца абсолютно искреннее, единственно возможное для него. Чем больше человек был погружен в нечестие, тем в больший «разнос» идут его силы души. «Время близко. Неправедный пусть еще делает неправду» (Откр. 22:10,11). У человека же, пытавшегося аскетикой достичь хоть в какой-то степени симфонии сил души, наблюдается несколько иная картина. Главную внешнюю роль в удержании сил души во взаимодействии играет благодать Св. Духа. Именно она, наполняя силы души, служит «скрепой». И вот тогда, когда Господь оставляет человека, эта Благодать, как бы оставляя человека, обнажает перед ним его собственные силы. И чем более сосуд человеческой природы был заполнен Благодатью, тем более во время богооставленности человек испытывает страдания от утраты Того, кто был фундаментом его (человека) целостности. Но это страдания не отчаяния, а страдания от потери бесценного сокровища, которого недостойны никакие ценности мира.

Именно поэтому при любых, скажем так, катаклизмах (преддверие смерти, потрясения и т. д.), которые в той или иной мере являются окончанием суда жизни (ср. Иоан. 12:31) и преддверием «вынесения приговора», нечестивцы мечутся, тщетно пытаясь найти упокоение в какой-либо внешней деятельности, а праведники в состоянии богооставленности тихо входят в комнату своего сердца (см. Матф. 6:6) и, затворив дверь, взывают втайне: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22:20).