Преподаватель КДС иерей Сергий Третьяков: «Образ прп. Сергия Радонежского в отечественной историографии дореволюционного периода (до 1917 г.)»

Статья иерея Сергия Третьякова, кандидата богословия, преподавателя Калужской духовной семинарии посвящена исследованию взглядов на личность и роль преподобного Сергия Радонежского в истории Руси в отечественной историографии дореволюционного периода (до 1917 г.).

На основании анализа трудов как светских, так и церковных историков, автор делает вывод, что преподобный Сергий – это не только яркий исторический деятель, но и  народный идеал для России на все времена.

Статья опубликована в Богословско-историческом сборнике Калужской духовной семинарии №7

Актуальность настоящей статьи объясняется, во-первых, отсутствием в настоящее время системного аналитического исследования, освещающего историографический подход к изучению личности преподобного Сергия Радонежского в различные периоды отечественной истории, в том числе в дореволюционный период (до 1917 г.); во-вторых, повышением интереса к образу святого Сергия в обществе, в связи с празднуемым в 2014 году юбилеем 700-летия со дня его рождения на государственном и церковном уровнях.

Главным источником сведений о жизни преподобного Сергия Радонежского является Житие святого, которое в первоначальном виде составлено в 1418 г. его учеником, монахом основанной им Троице-Сергиевой лавры, выдающимся писателем средневековой Руси Епифанием Премудрым. Житие является и ценным историческим источником о Московской Руси XIV века, и ярким памятником агиографической литературы, оказавшим ощутимое влияние на последующие произведения этого жанра. В самостоятельном виде эта древнейшая редакция Жития не дошла до нашего времени, а ее первоначальный облик ученые реконструировали по позднейшим компилятивным сводам [1, с. 12].

Первоначальный текст Жития сохранился в переработке Пахомия Логофета (Серба), афонского монаха, жившего в Троице-Сергиевом монастыре с 1440 по 1459 год и создавшего новую редакцию Жития вскоре после канонизации Преподобного Сергия, состоявшейся в 1452 году. Пахомий изменил стилистику, дополнил текст Епифания рассказом об обретении мощей Преподобного, а также рядом посмертных чудес, он же создал службу Преподобному Сергию и канон с акафистом. Пахомий неоднократно исправлял Житие Преподобного Сергия: по мнению исследователей, существует от двух до семи Пахомиевых редакций Жития.

В середине XVII века на основе переработанного Пахомием текста Жития (так называемой Пространной редакции) слуга княжны Мстиславской Симон Азарьин создал новую редакцию. Он пришел в обитель Сергия, чтобы излечиться от болезни, и был исцелен архимандритом Дионисием. Кроме Жития преподобного Сергия, Симон создал житие преподобного Дионисия, закончив его в 1654 году [14, с. 36].

Таким образом, дошедшее до нас пространное Житие святого Сергия представляет собой первоначальный текст Епифания с дополнениями Пахомия в обработке Симона Азарьина[1].

Хотелось бы подчеркнуть, что наша цель не подразумевает составление жития преподобного Сергия на основании имеющихся трудов (оно уже давно составлено), поэтому мы будем рассматривать только те черты его жизни, особенности его служения и роль для истории Руси, которые приводятся в исследуемых нами трудах и давать им аналитическую оценку. По слову академика Голубинского, «для того, чтобы подробно излагать святую и чудную жизнь преподобного Сергия, потребовалось бы слишком много времени, притом же эта святая и чудная жизнь его всем более или менее известна» [4, с. 7].

Мы рассмотрим труды дореволюционных авторов. Это, прежде всего, работы В.О. Ключевского, М.Н. Карамзина, С.М. Соловьева, Н.И. Костомарова, С.Ф Платонова. Для создания более полной картины, на наш взгляд, необходимо привлечение трудов и церковных историков. Мы ограничимся приведением взгляда наиболее авторитетных: митрополита Московского Макария (Булгакова) и Е.Е. Голубинского. Конечно же, в дореволюционный период издавалась масса агиографической литературы, посвященной преподобному Сергию, в периодической печати есть упоминания о различного рода церковных торжествах в дни памяти святого в разное время. Но весь этот материал не содержит принципиально новых критических взглядов по сравнению с общепринятыми, известными из древнего жизнеописания святого.

Во время жизни преподобного Сергия – XIV век – Русь вступила в раздробленном состоянии. Территория делилась на княжеские земли, те в свою очередь на уделы. Южные и западные районы Руси оказались в составе усилившегося в начале века Великого княжества Литовского. Землями Киевской Руси поживились Польша и Венгрия. Киев потерял свою значимость, как политический центр, русские князья продолжали междоусобицы.

XIV век в истории России был отмечен началом объединения русских земель вокруг Москвы, которая являлась тогда центром борьбы с монголо-татарским владычеством. Возвышению Москвы способствовало и ее выгодное географическое положение на пересечении сухопутных и речных путей, что использовалось московскими князьями для торговли и военных целей. Родоначальник московской княжеской династии и первый самостоятельный московский удельный князь был Даниил Александрович, младший сын Александра Невского (1276-1303 гг.). Московское княжество в 1276 г. было небольшим, но Даниилу удалось его расширить. В 1301 году он отнял у рязанских князей Коломну, а в 1302 году ему было завещано племянником Переяславское княжество, которое было окончательно присоединено к Москве в княжение старшего сына Даниила, Юрия, с 1303 по 1325 гг. Можайск был присоединен к Москве в 1303 г., постепенно Московское княжество становилось сильнейшим в Северо-Восточной Руси. Однако, с Юрием Даниловичем повел борьбу за ханский ярлык на княжение тверской князь Михаил Ярославич, который сначала и получил ярлык. Но в 1318 году новый хан, опасаясь усиления Твери, дал Юрию войско для борьбы с тверским князем. В сражении с тверичами московско-ордынское войско было разбито, и в плену умирает жена Юрия, которая приходилась сестрой хану. Тверской князь предстал перед судом хана. Михаила Ярославича обвиняют в отравлении ханской сестры, неуплате дани, неповиновении ханскому послу и казнят, а Юрий получает ярлык на княжение. В 1325 г. Юрий был убит сыном Михаила Тверского, Дмитрием. За самоуправство Дмитрий был казнен монголами, но продолжая политику стравливания русских князей, хан Узбек передал ярлык на Великое княжение брату казненного – Александру Михайловичу (1325-1327 гг.) [12, с. 70–71].

Первым правителем Москвы, который начал централизацию русских земель стал Иван Данилович Калита (1325-1340 гг.), внук Александра Невского. Свое правление он начал с постройки деревянного Кремля; перевел резиденцию митрополита Феогноста в Москву в 1328 году.  Его прозвище было дано ему недаром, он был первым правителем-предпринимателем, давал займы купцам, покупал земли, вкладывал деньги в торговлю, наладил экспорт пушнины. К концу его жизни земельные владения Московского княжества увеличились в 2,5 раза, многократно возросло влияние Москвы на другие земли.

Сыновья Ивана Калиты Симеон Гордый и Иван Красный продолжали политику отца и не имели соперников при получении ярлыка на княжение. Старший сын Симеон Гордый правил с 1340 по 1353 гг. и вместе со всей семьей умер во время эпидемии чумы, которая пришла в Москву из Западной Европы. Второй сын, Иван Красный, был тихий, княжил недолго, с 1353 по 1359 гг., и умер, оставив 9-летнего сына, будущего князя Дмитрия Донского. Ярлыком на княжение завладел младший из нижегородско-суздальских князей Дмитрий Суздальский (1359-1363 гг.). Однако он недооценил то, что малолетнего князя поддерживали бояре вместе с митрополитом Алексием. Они добились возвращения ярлыка в Москву.

Великий князь Дмитрий Иванович (1363-1389 гг.) в начале своего правления, в 1367 г., построил белокаменный Кремль, который становится символом Московского княжества, это была первая каменная крепость на Руси.

Начинается новый этап борьбы между Москвой и Тверью. В 1371 г. ярлык на княжение получает внук Михаила Тверского, Михаил Александрович. Дмитрий Иванович начинает войну с Тверью, решая уничтожить соперника. В 1375 г. он решает организовать поход на Тверь. Почти месяц продолжалась осада Твери, после чего Михаил Александрович запросил мира у московского князя. По мирному договору Михаил Тверской признавал себя вассалом московского князя, а поэтому не мог больше претендовать на великое княжение. Также в грамоте устанавливалось, что к кому из князей не придут татары, биться против них вместе.

В 1378 г. Дмитрий Иванович отказался платить дань монголо-татарам и перебил баскаков. В 1380 г. он разгромил монголо-татар на Куликовом поле, у берегов реки Дон. Именно после этой победы он получил свое прозвище, которое вошло в историю, – Донской.

Пока шла борьба с Мамаем, хан Тохтамыш овладел положением в Орде. Он собрал большое войско и в 1382 г. внезапно ворвался на территорию Руси.

Князь Дмитрий Донской не смог собрать достаточное войско для отпора и отправился в северные районы с этими целями. Москва была разграблена, население подверглось насилию, город был опустошен. Князь Дмитрий вынужден был признать над собой власть хана Тохтамыша. С 1389 г. князем стал Василий I Дмитриевич (1389 – 1425 гг.).

После победы Тамерлана над Тохтамышем в 1395 г. победитель вторгся в Рязанские земли и разграбил Елец. Угроза приближалась к Москве, но неожиданно он развернул свое войско и покинул пределы Руси [12, с. 71–73]. Произошло это в день, когда жители Москвы встречали образ Богородицы из Владимира. С этим событием народ связал свое спасение [3, c. 427].

В целом история России XIV в. – это не только период начала централизации русских земель вокруг Москвы, которая была признана центром складывающегося Русского государства, но и одновременно время укрепления власти великого князя Московского внутри своего княжества и присоединения к Москве новых земель.

Яркую характеристику времени преподобного Сергия дает историк В. Ключевский: «Он (преподобный Сергий – авт.) родился, когда вымирали последние старики, увидевшие свет около времени татарского разгрома Русской земли, и когда уже трудно было найти людей, которые бы этот разгром помнили. Но во всех русских нервах еще до боли живо было впечатление ужаса, произведенного этим всенародным бедствием и постоянно подновлявшегося многократными местными нашествиями татар. Это было одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное, но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвенное оцепенение.

Люди беспомощно опускали руки, умы теряли всякую бодрость и упругость и безнадежно отдавались своему прискорбному положению, не находя и не ища никакого выхода. Что еще хуже, ужасом отцов, переживших бурю, заражались дети, родившиеся после нее. Мать пугала непокойного ребенка лихим татарином; услышав это злое слово, взрослые растерянно бросались бежать, сами не зная куда. Внешняя случайная беда грозила превратиться во внутренний хронический недуг; панический ужас одного поколения мог развиться в народную робость, в черту национального характера, и в истории человечества могла бы прибавиться лишняя темная страница, повествующая о том, как нападение азиатского монгола повело к падению великого европейского народа.

Могла ли, однако, прибавиться такая страница? Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность подниматься на ноги после падения. Как бы ни было тяжко его унижение, но пробьет урочный час, он соберет свои растерянные нравственные силы и воплотит их в одном великом человеке или в нескольких великих людях, которые и выведут его на покинутую им временно прямую историческую дорогу.

Русские люди, сражавшиеся и уцелевшие в бою на Сити, сошли в могилу со своими сверстниками, безнадежно оглядываясь вокруг, не займется ли где заря освобождения. За ними последовали их дети, тревожно наблюдавшие, как многочисленные русские князья холопствовали перед татарами и дрались друг с другом. Но подросли внуки, сверстники Ивана Калиты, и стали присматриваться и прислушиваться к необычным делам в Русской земле. В то время как все русские окраины страдали от внешних врагов, маленькое срединное Московское княжество оставалось безопасным, и со всех краев Русской земли потянулись туда бояре и простые люди. В то же время московские князьки, братья Юрий и этот самый Иван Калита, смело, без оглядки и раздумья, пуская против врагов все доступные средства, ставя в игру все, что могли поставить, вступили в борьбу со старшими и сильнейшими князьями за первенство за старшее Владимирское княжение и при содействии самой Орды отбили его у соперников. Тогда же устроилось так, что и русский митрополит, живший во Владимире, стал жить в Москве, придав этому городку значение церковной столицы Русской земли. И как только случилось все это, все почувствовали, что татарские опустошения прекратились и наступила давно неиспытанная тишина в Русской земле. По смерти Калиты Русь долго вспоминала его княжение, когда ей впервые в сто лет рабства удалось вздохнуть свободно, и любила украшать память этого князя благодарной легендой.

Так к половине XIV века подросло поколение, выросшее под впечатлением этой тишины, начавшее отвыкать от страха ордынского, от нервной дрожи отцов при мысли о татарине. Недаром представителю этого поколения, сыну великого князя Ивана Калиты Симеону современники дали прозвание Гордого. Это поколение и почувствовало ободрение, что скоро забрезжит свет. В это именно время, в начале 40-х годов XIV века, совершались три знаменательные события: из московского Богоявленского монастыря вызван был на церковно-административное поприще скрывавшийся там скромный 40-летний инок Алексий; тогда же один 20-летний искатель пустыни, будущий преподобный Сергий в дремучем лесу – вот на этом самом месте – поставил маленькую деревянную келию с такой же церковью, а в Устюге у бедного соборного причетника родился сын, будущий просветитель Пермской земли св. Стефан. Ни одного из этих имен нельзя произнести, не вспомнив двух остальных. Эта присноблаженная троица ярким созвездием блещет в нашем XIV веке, делая его зарей политического и нравственного возрождения Русской земли» [10, с. 96].

В непростое время XIV столетия совершал свое служение преподобный Сергий Радонежский – строгий монах-аскет, основатель Троице-Сергиевой Лавры, наставник своих учеников – других святых подвижников, которые по всему лицу земли Русской устроили монастыри, миротворец, мудрый духовный пастырь.

 

  1. Светская историография

1.1 Карамзин Н.М.

Русский историк, писатель, почетный член Петербургской Академии Наук, создатель «Истории государства Российского», одного из значительных трудов в Российской историографии Николай Михайлович Карамзин (1766 – 1826 гг.) пишет о преподобном Сергии в главе «Великий князь Дмитрий Иоаннович, прозванием Донской» пятого тома своего фундаментального труда. Упоминание о святом Сергии идет в связи с описанием подготовки к Куликовской битве, когда «каждый ревновал служить отечеству: одни мечем, другие молитвою и делами христианскими. Между тем, как юноши и мужи блистали оружием на стогнах Москвы, жены и старцы преклоняли колена в святых храмах; богатые раздавали милостыню, особенно Великая Княгиня, супруга нежная и чувствительная» [19]. Как видим, христианское мировосприятие играло важную роль в русском обществе XIV столетия, особенно же в период войн и других скорбных испытаний народ русский обращался к Богу. Так и князь «Димитрий, устроив полки к выступлению, желал с братом Владимиром Андреевичем, со всеми Князьями и Воеводами принять благословение Сергия, Игумена уединенной Троицкой обители, уже знаменитой добродетелями своего основателя. Сей святой старец, отвергнув мир, еще любил Россию, ее славу и благоденствие: летописцы говорят, что он предсказал Димитрию кровопролитие ужасное, но победу – смерть многих Героев православных, но спасение великого Князя; упросил его обедать в монастыре, окропил святою водою всех бывших с ним военачальников и дал ему двух иноков в сподвижники, именем Александра Пересвета и Ослябю, из коих первый был некогда боярином Брянским и витязем мужественным. Сергий вручил им знамение креста на схимах и сказал: «Вот оружие нетленное! Да служит оно вам вместо шлемов!» [19].

Таким образом, Карамзин не дает широкой оценки образа преподобного Сергия в истории России, но подчеркивает важность благословения Сергия на Куликовскую битву. Оно укрепило дух военачальников, имело важное сакральное значение. Заметим, что пророчество преподобного об ужасном кровопролитии сбылось, но и победа была дарована.

Далее историк замечает, что «…многие положили головы за отечество: а в числе их и Сергиев инок Александр Пересвет, о коем пишут, что он еще до начала битвы пал в единоборстве с Печенегом, богатырем Мамаевым, сразив его с коня и вместе с ним испустив дух; кости сего и другого Сергиева священновитязя, Осляби, покоятся доныне близ монастыря Симонова… В знак признательности к добрым сподвижникам, там убиенным, он (князь Дмитрий – авт.) уставил праздновать вечно их память в Субботу Дмитровскую, доколе существует Россия» [19].

 

1.2 Ключевский В.О.

Российский историк, почетный академик Петербургской Академии Наук Василий Осипович Ключевский (1841 – 1911 гг.) неоднократно в своих трудах обращался к образу преподобного Сергия [см., например, 8, с. 98–129]. Но, пожалуй, самые яркие его мысли нашли выражение в докладе, прочитанном им в день 500-летия со дня преставления святого Сергия на собрании Московской Духовной Академии в 1892 году и опубликованном в дальнейшем в научном сборнике «Богословские труды», – «Значение преподобного Сергия для русского народа и государства».

Начинает Ключевский свои рассуждения с понятия «народной памяти», причем замечает: «Спросите любого из этих простых людей, с посохом и котомкой пришедших сюда (в Троице-Сергиеву лавру – авт.) издалека: когда жил преподобный Сергий и что сделал для Руси XIV века, чем он был для своего времени? И редкий из них даст вам удовлетворительный ответ; но на вопрос, что он есть для них, далеких потомков людей XVI века, и зачем они теперь пришли к нему, каждый ответит твердо и вразумительно» [9, с. 190; 10, с. 94–106].

По его мнению, это происходит потому, что имя святого Сергия из исторического деятеля превратилось в народную идею, а само дело его из исторического факта стало практической заповедью, заветом, тем, что мы привыкли называть идеалом. Имя преподобного Сергия – это не только назидательная, отрадная страница нашей истории, но и светлая черта нашего нравственного народного содержания.

Ключевский подчеркивает, что преподобный Сергий вместе с митрополитом Алексием и святителем Стефаном Пермским, подвизаясь каждый на своем поприще, делали одно общее дело, которое простиралось далеко за пределы церковной жизни и широко захватывало политическое положение всего народа. Этим делом, по его мнению, было укрепление Русского государства вокруг Москвы.

Историк не отделяет подвиг Сергия, а рассматривает его вместе с подвигами упомянутых выше иерархов. Так, митрополит Алексий,   происходя из родовитого боярства, искони привыкшего делить с князьями труды обороны и управления страной, шел боевым политическим путем, был преемственно главным советником трех великих князей московских, руководил их Боярской думой, ездил в Орду, ублажал ханов, отмаливая их от злых замыслов против Руси, воинствовал с недругами Москвы всеми средствами своего сана, карал церковным отлучением русских князей, непослушных московскому государю, поддерживая его первенство, с неослабной энергией отстаивая значение Москвы как единственного церковного средоточия всей политически разбитой Русской земли. Уроженец г. Устюга, в краю которого новгородская и ростовская колонизация, сливаясь и вовлекая в свой поток туземную чудь, создавала из нее новую Русь, св. Стефан пошел с христианской проповедью в Пермскую землю продолжать это дело обрусения и просвещения заволжских инородцев. «Так церковная иерархия благословила своим почином две народные цели, достижение которых послужило основанием самостоятельного политического существования нашего периода это – сосредоточение династически раздробленной государственной власти в московском княжеском доме и приобщение восточноевропейских и азиатских инородцев к русской Церкви и народности посредством христианской проповеди.

Но чтобы сбросить варварское иго, построить прочное независимое государство и ввести инородцев в ограду христианской Церкви, для этого самому русскому обществу должно было стать в уровень столь высоких задач, приподнять и укрепить свои нравственные силы, приниженные вековым порабощением и унынием. Этому третьему делу, нравственному воспитанию народа, и посвятил свою жизнь преподобный Сергий. То была внутренняя миссия, долженствовавшая служить подготовкой и обеспечением успехов миссии внешней, начатой пермским просветителем» [9, с. 191].

Главным средством нравственной дисциплины преподобного Сергия Ключевский называет живой пример, который являл сам святой: «Он начал с самого себя и продолжительным уединением, исполненным трудов и лишений среди дремучего леса, приготовился быть руководителем других пустынножителей. Жизнеописатель, сам живший в братстве, воспитанном Сергием, живыми чертами описывает, как оно воспитывалось, с какой постепенностью и любовью к человеку, с каким терпением и знанием души человеческой. Мы все читали и перечитывали эти страницы древнего жития, повествующие о том, как Сергий, начав править собиравшейся к нему братией, был для нее поваром, пекарем, мельником, дровоколом, портным, плотником, каким угодно трудником, служил ей как раб купленный, по выражению жития, ни на один час не складывал рук для отдыха; как потом, став настоятелем обители и продолжая ту же черную хозяйственную работу, он принимал искавших у него пострижения, не спускал глаз с каждого новика, возводя его со степени на степень иноческого искуса, указывал дело всякому по силам; ночью дозором ходил мимо келий, легким стуком в дверь или окно напоминал празднословившим, что у монаха есть лучшие способы проводить досужее время, а поутру осторожными намеками, не обличая прямо, не заставляя краснеть, “тихой и кроткой речью” вызывал в них раскаяние без досады.

Читая эти рассказы, – продолжает Ключевский, – видишь пред собою практическую школу благонравия, в которой сверх религиозно-иноческого воспитания главными житейскими науками были уменье отдавать всего себя на общее дело, навык к усиленному труду и привычка к строгому порядку в занятиях, помыслах и чувствах» [9, с. 191].

Автор замечает важную особенность образа преподобного, которая, собственно, вытекает из его внутреннего высокодуховного устроения – способность быть миротворцем. Это то уменье, перед которым «не устоял самый упрямый русский человек XIV века, князь Олег Иванович Рязанский, когда по просьбе великого князя Московского Димитрия Ивановича, как рассказывает летописец, “старец чудный” отговорил “суровейшего” рязанца от войны с Москвой, умилив его тихими и кроткими речами и благо-уветливыми глаголами» [9, с. 192].

Являясь духовным вождем, святой Сергий влиял на умы и души приходящих к нему: от князя до простолюдина. А это в свою очередь, по мысли Ключевского, и было началом нравственного, а потом и политического возрождения русского народа: «Пятьдесят лет[2] делал свое тихое дело преподобный Сергий в Радонежской пустыне; целые полвека приходившие к нему люди вместе с водой из его источника черпали в его пустыне утешение и ободрение и, воротясь в свои круги, по каплям делились ими с другими… К концу жизни Сергия едва ли вырывался из какой-либо православной груди на Руси скорбный вздох, который бы не облегчался молитвенным призывом имени св. старца. Этими каплями нравственного влияния и выращены были два факта, которые легли среди других основ нашего государственного и общественного здания и которые оба связаны с именем преподобного Сергия. Один из этих фактов – великое событие, совершившееся при жизни Сергия, а другой – целый сложный и продолжительный исторический процесс, только начавшийся при его жизни» [9, с. 194].

Под первым фактом автор подразумевает победу в Куликовской битве, которой бы без преподобного Сергия не состоялось. Впрочем, Ключевский оговаривает то обстоятельство, что «глаз исторического знания уже не в состоянии разглядеть хода этой подготовки великих борцов 1380 года; знаем только, что преподобный Сергий благословил на этот подвиг главного вождя русского ополчения, сказав: “Иди на безбожников смело, без колебания, и победишь”» [9, с. 195].

С именем преподобного Сергия историк связывает строительство монастырей на Руси – центров просвещения и дальнейшую объединительную политику благодаря его ученикам. Причем, монастыри основывались в местах необитаемых, а не только в городах, что привлекало людей на новые земли: многочисленные лесные монастыри становились здесь опорными пунктами крестьянской колонизации – монастырь служил для переселенца-хлебопашца и хозяйственным руководителем, и ссудной кассой, и приходской церковью, и, наконец, приютом под старость.

Так, «огромное большинство новых монастырей с половины XIV до конца XV века возникло среди лесов костромского, ярославского и вологодского Заволжья: этот волжско-двинский водораздел стал северной Фиваидой православного Востока» [9, с. 195].

Завершая рассуждения о значении святого Сергия для Руси и будущего русского народа, Ключевский подводит итог: «Примером своей жизни, высотой своего духа преподобный Сергий поднял упавший дух родного народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в свое будущее. Он вышел из нас, был плоть от плоти нашей и кость от костей наших, а поднялся на такую высоту, о которой мы и не чаяли, чтобы она кому-нибудь из наших была доступна» [9, с. 196].

Итак, В. Ключевский видит в образе преподобного Сергия Радонежского реальную историческую фигуру, которая помогла сплотить русский народ и стала одной из ключевых не только в свою историческую эпоху, но и стала высочайшим примером на все времена.

 

1.3 Соловьев С.М.

Создание «Истории России с древнейших времён»[3] явилось главным делом жизни знаменитого историка Сергея Михайловича Соловьева (1820 – 1879 гг.). В своем многотомном издании седьмую главу третьего тома он посвящает периоду княжения Дмитрия Ивановича Донского. В контексте последнего Соловьев говорит и о преподобном Сергии Радонежском.

Исторический контекст, приведенный историком, позволяет говорить о святом, во-первых, как о миротворце и объединителе, во-вторых, как о человеке, обладающем огромной духовной силой.

Для подтверждения первого тезиса обратим внимание на следующие обстоятельства: «…Моровая язва сильно опустошила Россию, умерло много князей… Между оставшимися в живых князьями начались споры за выморочные уделы; древний Суздаль, подобно Ростову, давно уже утратил свое значение; старшие князья жили и погребались не в Суздале и не в Городце, а в Новгороде Нижнем, уже тогда значительном по своей торговле благодаря выгодному положению; старший из Константиновичей – Андрей княжил в Нижнем, предоставив Суздаль младшему – Димитрию; но по смерти Андрея Нижним овладел третий, самый младший брат Борис Константинович; Димитрий, не будучи в силах сам отнять у брата Нижний, послал просить помощи в Москву. Димитрий московский (четырнадцатилетний) отправил к Константиновичам послов с увещанием помириться и поделиться вотчиною; но Борис не послушался. Тогда Москва употребила другую силу: митрополит Алексей отнял епископию нижегородскую и городецкую у суздальского владыки Алексея, и в то же время послом от московского князя явился в Нижнем преподобный Сергий, игумен Радонежский; он позвал Бориса Константиновича в Москву, и когда тот не послушался, то Сергий по приказу митрополита и великого князя московского затворил все церкви в Нижнем. После этого присланы были из Москвы полки на помощь Димитрию Константиновичу, и когда последний приблизился с ними и своею ратью к Нижнему, то Борис вышел к нему навстречу с поклонами и покорением, уступая ему захваченную волость. Димитрий помирился с ним, взял себе Нижний, а брату отдал Городец» [22].

Также Соловьев рассказывает и о другом случае: «Олег… в 1385 году… напал на Коломну, взял и разграбил ее; Димитрий отправил против него войско под начальством Владимира Андреевича. Но москвитяне потерпели поражение, потеряли много бояр и воевод. Димитрий стал хлопотать о мире, отправлял к рязанскому князю послов, но никто не мог умолить Олега; наконец по просьбе великого князя отправился в Рязань Троицкий игумен, св. Сергий. Летописец говорит, что этот чудный старец тихими и кроткими речами много беседовал с Олегом о душевной пользе, о мире и любви; князь Олег переменил свирепость свою на кротость, утих и умилился душою, устыдясь такого святого мужа, и заключил с московским князем вечный мир. Этот мир был скреплен даже семейным союзом: сын Олега женился на дочери Димитрия» [22].

Для подтверждения второго тезиса обратимся к историческим событиям, связанными с Куликовской битвой. С. Соловьев утверждает, что перед выступлением из Москвы великий князь отправился в Троицкий монастырь, недавно основанный св. пустынником Сергием; Сергий благословил Димитрия на войну, обещая победу, хотя соединенную с сильным кровопролитием, и отпустил с ним в поход двух монахов – Пересвета и Ослябя, из которых первый был прежде боярином в Брянске, и оба отличались в миру своим мужеством» [22]. Здесь мы видим соответствие с описанием событий о благословении Н. Карамзиным.

Соловьев упоминает ещё об одном обстоятельстве, как незадолго до начала битвы «приспела грамота от преподобного игумена Сергия, благословение от святого старца идти на татар: “Чтоб еси, Господине, таки пошел, а поможет ти Бог и Святая Богородица”» [22].

Итак, приведенные Соловьевым сведения говорят о высоком духовном авторитете преподобного Сергия, способного мирить кровно враждующих князей и благословлять на борьбу против угнетателей Руси.

 

1.4 Костомаров Н.И.

Классический труд одного из основоположников русской исторической мысли Николая Ивановича Костомарова (1817—1885 гг.) «Русская история» в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» содержит главу, посвященную личности преподобного Сергия Радонежского[4].

Благодаря выдающемуся литературному таланту и стремлению быть исключительно внимательным к характерным деталям эпохи знаменитому историку, этнографу, писателю удалось создать и живописно изобразить образ святого.

Ранее всех и более всех святых, явившихся в московской земле, приобрел народное уважение всей Руси преподобный Сергий, основатель знаменитой Троице-Сергиевской Лавры, получивший в глазах великорусского народа значение покровителя, заступника и охранителя государства и Церкви. Кроме того, личность Сергия представляется исторически важной потому, что он был отцом множества обителей; некоторые из них были основаны при его жизни, а еще больше возникло их после смерти Сергия, основанных его сподвижниками и учениками, или же учениками его учеников.

Костомаров рассказывает историю жизни подвижника: о желании его с юности уйти в монастырь, о послушании родителям (хотя и желал иноческой жизни, но все же ушел только после смерти родителей, как они того и просили), о его постриге в 23 года. Автор поясняет, почему Варфоломей был пострижен с именем Сергия: постриг совершался в день памяти мучеников Сергия и Вакха. Далее повествуется об игуменстве святого Сергия, о пострижении его учеников. Историк подчеркивает, что «при княжении Донского о Сергии знали уже в Константинополе, и патриарх Филофей прислал ему крест, параманд и схиму и грамоту на введение общежития. С этих пор Троицкий монастырь сделался общежительным» [20].

Костомаров, как и Соловьев, говорит о преподобном Сергии как примирителе: «Уважение к Сергию побуждало великого князя Димитрия несколько раз обращаться к нему. В 1365 году, по поводу спора Димитрия Константиновича суздальского с его братом Борисом за Нижний Новгород, по повелению Димитрия московского и митрополита Алексия, Сергий ездил в Нижний Новгород, затворил в нем все церкви и тем принудил Бориса уступить брату. В 1385 году Сергий, уже престарелый, устроил вечный мир между непримиримыми до того врагами: Димитрием московским и Олегом рязанским» [20].

Как и другие историки, Костомаров не обходит вниманием отношение святого к Куликовской битве.

Историк говорит также о том факте, что митрополит Алексий перед смертью призвал Сергия к себе и хотел передать ему после себя митрополию. Сергий решительно отказался и не хотел принять золотою креста от Алексия. Несмотря на  свое смирение, Сергий, все же, возвышал свой голос в церковных делах. Когда по смерти Алексия Димитрий хотел возвести на митрополичий престол своего любимца Митяя, Сергий открыто высказался против.

Уделяет историк внимание и прижизненным чудесам Преподобного.

В заключение Костомаров пишет о дате смерти святого: «…скончался, по некоторым известиям, в 1392 году, а по некоторым – в 1397 году. Последнее вероятнее, так как он, говорят, дожил до 78 лет» [20]. Правда, не очень понятно, на каких основаниях он делает вывод о дате кончины, если общепринятой датой рождения считается 1314 год. Однако, во времена Костомарова датировка в отношении жизненных границ святого не была достоверно установлена.

Завершая аналитический обзор главы Костомарова о преподобном Сергии, скажем, что его работа практически повторяет основные моменты жития святого. Исходя из рассмотренных положений автора, можно сделать вывод, что он придает важнейшее значение образу преподобного Сергия Радонежского в отечественной истории.

 

1.5 Платонов С.Ф.

В основу «Полного курса лекций по русской истории» Сергея Федоровича Платонова (1860 — 1933 гг.) легли лекции, прочитанные автором в Петербургском университете и на Бестужевских курсах.

В данном его труде о преподобном Сергии упоминается не много, но даже в небольшом текстовом объеме видна особая роль святого Сергия в созидании Руси.

Платонов пишет, что, как мы знаем, духовенство изначала вело на Руси проповедь богоустановленности власти и необходимости правильного государственного порядка. С большой чуткостью передовые представители духовенства угадали в Москве возможный государственный центр и стали содействовать именно ей. Вслед за митрополитом Алексием в этом отношении должен быть упомянут его сотрудник, преподобный инок Сергий, основатель знаменитого Троицкого монастыря. Вместе с митрополитом Алексием и самостоятельно, сам по себе, этот знаменитый подвижник выступал на помощь Москве во все трудные минуты народной жизни и поддерживал своим громадным нравственным авторитетом начинания московских князей.

Вслед за другими авторами Платонов не подвергает сомнению тот факт, что князь Дмитрий Донской перед Куликовской битвой был у преподобного Сергия в его монастыре и получил его благословение на брань. Знаменитый игумен дал великому князю из братии своего монастыря двух богатырей [21].

 

  1. Церковная историография

2.1 Макарий (Булгаков), митрополит Московский

Митрополит Макарий (в миру Михаил Петрович Булгаков, 1816–1882) — выдающийся церковный ученый XIX века, академик Императорской Академии наук, действительный член Общества любителей российской словесности по праву и сегодня считается фундаментальным историком Православной Церкви. Его перу принадлежат 13 томов «Истории Русской Церкви», а также работы из других областей церковной науки, в том числе знаменитый труд «Православно-догматическое богословие», в течение многих лет являвшийся основным учебным пособием по данному предмету в православных семинариях и академиях.

В третьем томе своей истории автор посвящает главу преподобному Сергию Радонежскому.

Историк приводит жизнеописание святого, основываясь на дошедшем до него Житии. Точной даты и места рождения он не указывает, говоря, что Сергий «родился около 1320 г. в одной из весей Ростовского княжения, находившейся не очень близко от Ростова. Родители его, Кирилл и Мария, были бояре знатные и богатые, но потом обедневшие и отличались добродетельною жизнью». Современные исследователи с достаточно большой точностью называют и дату, и место рождения святого: 1314 год, с. Варницы нынешнего Ростовского района Ярославской области[5].

Митрополит Макарий придает особое значение аскетическому настроению святого, которое проявилось в нем чудесным образом ещё во чреве матери.

После чудесной встречи с монахом святой Сергий (тогда ещё Варфоломей) стал очень способным к учению, «прилепился к чтению книг и неопустительно посещал церковные службы, …начал изнурять свою плоть, что в среды и пятки ничего не ел, в прочие же дни употреблял только хлеб и воду и часто ночи проводил без сна в молитве, хотя ему не исполнилось тогда, по словам матери, и двенадцати лет» [11, с. 435].

Историк замечает, что «вскоре родители Варфоломея, пришедши в бедность вследствие частых нашествий монгольских, тяжких даней в Орду и по случаю неурожайных лет, и, главное, спасаясь от нестерпимых притеснений, каким подвергалась вся область Ростовская от воеводы великого князя московского Иоанна Даниловича, переселились со всем своим семейством в Радонеж, где предоставлялись переселенцам некоторые льготы» [11, с. 436].

Братья преподобного Стефан и Петр создали семьи, а Варфоломей продолжал аскетическую жизнь и просился у родителей в монастырь, однако, по их просьбе жил с ними до их смерти.

Далее вместе с овдовевшим к тому времени старшим братом Стефаном, который принял монашество, Сергий ищет место для основания обители. «Оба брата обходили многие места по лесам; наконец им полюбилось одно, находившееся в густом лесу и имевшее воду. Сотворив молитву, братья принялись рубить деревья и устроили себе сперва одр и хижину, потом келью и малую церковь. Эта церковь, послужившая началом знаменитой Сергиевой лавры, освящена во имя Святой Живоначальной Троицы по благословению митрополита Феогноста в начале княжения великого князя Симеона Иоанновича и, следовательно, около 1340 г.» [11, с. 437].

Стефан недолго пробыл с Сергием: лишения и тяжелые условия жизни подвигли его оставить Сергия и переселиться в московский Богоявленский монастырь, где впоследствии удостоился быть игуменом и духовником великого князя Симеона.

Варфоломей остался и был пострижен в монашество с именем Сергия неким старцем Митрофаном. Историк указывает, что первые два года после пострига Сергий жил в уединении. А затем к нему стали приходить ученики. Так складывался общежительный строй обители. Митрополит Макарий указывает, что рукоположен в сан священника и возведен в игумена преподобный был епископом Волынским Афанасием, который управлял тогда Переяславлем и делами митрополии в отсутствие митрополита Алексия, ездившего в Царьград (следовательно, в 1354 или 1356 г.) [11, с. 437].

Именно в этот период преподобный Сергий становится «вторым Феодосием», который считается основателем общежитийного монашества на Руси. Автор сравнивает лавру преподобного Сергия с Киево-Печерской лаврой, а жизнь святого Сергия с житием преподобного Феодосия Печерского.

Историк выявляет черты сходства преподобных Сергия и Феодосия: «Для наблюдения за братией преподобный Сергий имел обычай, подобно преподобному Феодосию Печерскому, поздно вечером и ночью обходить все кельи иноков. И если слышал или видел, что инок молится, или читает книгу, или занимается рукоделием, то радовался и благодарил Бога. А если слышал, что два или три брата сошлись вместе и празднословят, то очень скорбел и ударял рукою в дверь или в окно, чтобы прекратить непозволенную беседу, и удалялся. Наутро призывал виновных к себе и, не обличая их прямо, приводил их к сознанию своей виновности кроткою и назидательною беседою; упорных же и нераскаянных обличал и подвергал епитимии» [11, с. 438].

Митрополит Макарий, как и историк Костомаров, подчеркивает важное обстоятельство, что официально патриаршее благословение на введение общежительного устава святой получил от Константинопольского первоиерарха Филофея, который прислал ему в дар крест, параманд и схиму, а вместе и благословенную грамоту: «Святой старец, с согласия своего митрополита, исполнил патриаршую волю, устроил в своей обители общежитие, распределил между братиями послушания, учредил должности келаря, екклесиарха и другие и строго заповедал иметь все общим, никому не приобретать себе ничего особо. Видя, что средства обители постоянно увеличивались от приношений и вкладов, преподобный Сергий установил при ней странноприимство, так что все, нуждавшиеся в помощи, нищие, больные получали в ней все необходимое, а иногда проживали в ней многие дни в полном довольстве и успокоении. Своими высокими подвигами святой старец приобрел всеобщее уважение в отечестве. Сам митрополит Алексий посещал его, пользовался его советами и, приближаясь к могиле, желал иметь его своим преемником, от чего, впрочем, смиренный подвижник отказался» [11, с. 439].

Митрополит Макарий замечает, что князь Димитрий Иоаннович Донской бывал не раз у преподобного Сергия: не только накануне или после Куликовской битвы, приглашал его быть восприемником своих детей.

Основываясь на различных редакциях Жития преподобного Сергия и иных исторических фактах автор приводит две даты смерти святого: скончался в 1392 или в 1397 г., 72 или 78 лет от роду[6].

Церковный историк видит главную заслугу преподобного Сергия для русского монашества не только в том, что он основал Свято-Троицкую лавру, но и в том, что его трудами или при его участии и благословении устроено несколько других обителей. Далее митрополит Макарий рассказывает историю создания таких обителей, как монастырь Благовещенский на Киржаче Владимирской губернии, Спасо-Андроников монастырь на реке Яузе в Москве, монастырь Борисоглебский в пятнадцати верстах от Ростова, Георгиевская пустынь в Гороховском уезде на реке Клязьме, Высоцкий Серпуховской монастырь и др.

Только по желанию великого князя Димитрия Иоанновича Донского святой Сергий основал три монастыря: 1) в 1378 г. Дубенский на Стромыни с церковью Успения Пресвятой Богородицы, в 30 верстах на юго-восток от Троицкой лавры при речке Дубенке, впадающей в реку Дубну; 2) после 1380 г. в благодарность Богу за победу над Мамаем – Дубенский на острове, также с церковью Успения Пресвятой Богородицы, в 40 верстах к северо-западу от Троицкой лавры, при другой реке Дубенке; 3) Голутвинский, с храмом в честь Богоявления Господня, близ Коломны на урочище Голутвине. Митрополит Макарий подчеркивает, что во все эти места преподобный Сергий сам ходил, по обычаю, пешком, чтобы благословить и положить начало обители, и во все три обители поставил игуменами своих учеников. Разумеется, что средства, как для построения, так и для содержания этих обителей даны были великим князем [11, с. 440].

Роль и значение преподобного Сергия для истории Руси и Русской Церкви, по мысли историка, выразились также в том обстоятельстве, что именно Троице-Сергиева обитель стала «главною и знаменитейшею в ряду всех обителей московских» [11, с. 433], хотя в XIV столетии и в самой Москве было множество значимых монастырей.

 

2.2 Голубинский Е.Е.

К 500-летию со дня преставления преподобного Сергия Радонежского в 1892 году по благословению митрополита Московского Леонтия выдающийся историк Русской Церкви академик Е.Е. Голубинский (1834–1912 гг.) написал фундаментальный труд – «Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра». Это наиболее полное, обстоятельное и авторитетное научно-историческое дореволюционное сочинение, посвященное знаменитой русской обители и ее основателю. В дальнейшем книга выдержала несколько переизданий (1909 г.) в том числе и в наше время (2007 и 2012 гг.).

Труд Голубинского содержит жизнеописание преподобного Сергия с научными комментариями, а также историю и путеводитель по Троице-Сергиевой лавре. Автор будто обращается к паломнику со страниц своего исследования.

Мы уже обращали внимание, что личность преподобного Сергия и его значение для Руси историки оценивают в союзе с другими выдающимися подвижниками (см., например, у В. Ключевского). Голубинский также начинает свой труд с упоминания трех «великих, поистине всероссийских» подвижников: преподобных Антония и Феодосия Печерских и преподобного Сергия Радонежского. Что же связывает этих святых? Ответ на этот вопрос находим в его же статье, приведенной после Жития Сергия, «О значении преподобного Сергия Радонежского в истории нашего монашества» [5], где он ещё раз подчеркивает, что «имя преподобного Сергия обыкновенно произносится вместе с именами преподобных Антония и Феодосия Печерских. Этим хотят заявить признание, и совершенно справедливое, что преподобный Сергий был такой же великий подвижник, как и преподобные Антоний и Феодосий. Но, кроме того, что Сергий был таким же великим подвижником, как Антоний и Феодосий, он имеет еще в истории нашего монашества совершенно такое же значение, какое имеет второй из этих последних, то есть Феодосий. Преподобный Феодосий был у нас вводителем строгого монашества после принятия нами христианства от греков и после заимствования нами от них вместе с христианством монашества не совершенно строгого. Преподобный Сергий был восстановителем у нас строгого монашества, после того как оно, быв введено у нас преподобным Феодосием, потом с течением времени снова уступило место монашеству не совершенно строгому». Далее историк поясняет: «если преподобный Феодосий был вводителем строгого монашества во всей Руси, то преподобный Сергий был его восстановителем в одной половине Руси. Во времена преподобного Феодосия вся Русь составляла одно целое; во времена преподобного Сергия она разделялась на две половины: северо-восточную – московскую и юго-западную – в отношении топографическом киевскую, в отношении политическом литовскую. Преподобный Сергий был восстановителем строгого монашества в Руси московской» [18].

Интересны дальнейшие рассуждения автора: сначала, будучи молодым (до 30 лет) монахом, Сергий живет по уставу отшельническому (как преподобный Антоний) и более строму, а затем, когда приобретает духовный авторитет, вводит устав общежительный (как преподобный Феодосий). Причем благословение на введение общежитийного устава святой получил от патриарха Константинопольского.

Голубинский подробнейшим образом рассматривает Житие преподобного Сергия. Отметим наиболее интересные моменты, которые отсутствуют у других историков.

Преподобный Сергий, в миру носивший имя Варфоломей, принадлежал по своему происхождению к сословию дворянскому, «и даже к тому высшему классу в сословии, которому усвояется название аристократии: его отец, по имени Кирилл, по фамилии, если имел последнюю, неизвестный, был служилый человек Ростовских удельных князей и между служилыми людьми, представляя собою одного из немногих заслуженнейших, входил в небольшой избор их, составлявший правительственные думы, или советы, князей и носивший название боярства. Имя матери преподобного Сергия было Мария. Кроме него у его родителей было еще двое детей: старший его сын – Стефан и младший – Петр» [18].

Важное значение автор придает явлению Богородицы святому Сергию. Незадолго до своей кончины преподобный удостоился посещения Божией Матери, Которая собственными устами подтвердила ему о его монастыре то, что говорил ему в видении птиц неведомый небесный голос. «Не ужасайся, избранник Мой, Я пришла посетить тебя. Услышана молитва твоя об учениках твоих, о которых ты молился, и об обители твоей; не скорби более, ибо отныне она всем будет изобиловать, и не только до тех пор, пока ты жив, но и по твоем к Господу отшествии неотступна буду от твоей обители, подавая неоскудно потребное и снабдевая ее и покрывая» [18].

В начале сентября 1392 г. он заболел, а 25 сентября, «простерши к братии конечное поучение об иноческом доброжитии, он предал дух свой Богу после 78 лет жизни и после 55 лет монашества» [18]. Таким образом, Голубинский, в отличие от Костомарова, подтверждает общепринятую на сегодня дату кончины святого.

Заслуживает внимания рассказ автора о канонизации преподобного Сергия: «Со всею вероятностью нужно думать, что в самом Троицком монастыре преподобный Сергий начал быть местно почитаем как святой более или менее в непродолжительном времени после его кончины, ибо он прославился даром чудотворений, которые должны были свидетельствовать о его святости, еще при своей жизни, а не позднее, как с 1449–1450 годов находим его уже и в лике общерусских святых (тогда еще весьма немногочисленном). В 1463 году Новгородским архиепископом Ионою, после также причисленным к лику святых, была поставлена в Новгороде, на владычнем дворе, первая известная церковь во имя преподобного Сергия» [18].

 

 

Итак, большинство авторитетных историков, трудившихся до революции 1917 года, не обошли вниманием личность преподобного Сергия. Прежде всего, это историки церковные: митрополит Макарий (Булгаков) и Е. Голубинский. Оба они достаточно скрупулезно исследовали жизнь святого, основываясь на различных редакциях Жития, дошедших от времен Епифания Премудрого до наших дней. Однако труд Голубинского отличается необыкновенной полнотой, тщательностью в изображении подробностей жизни преподобного Сергия, а также конкретной датировкой событий из его жизни.

Оба историка уделяют особое внимание значению святого Сергия для православного монашества Руси. Это значение невозможно переоценить, поскольку именно преподобный Радонежский чудотворец стал для Московской Руси основателем общежительного монашества – особой нормы жизни иноков, когда всем монастырем его насельники служат Богу, друг другу и нуждающимся людям. Именно поэтому и Голубинский, и митрополит Макарий сравнивают его с преподобным Феодосием Киево-Печерским – первым игуменом общежительного монастыря Киевской Руси. Особая роль святого Сергия, по мысли В.О. Ключевского и указанных церковных историков, – в устроении иных монастырей Русской Церкви и назначении туда игуменами своих учеников. По мнению исследователей, это вело к объединению и просвещению Руси.

Все историки, представленные в настоящей работе, уделяют внимание благословению и беседе преподобного Сергия с князем Дмитрием Донским перед Куликовской битвой. По общему мнению, это явилось, во-первых, громадной духовной поддержкой, а, во-вторых, как указывают Карамзин и Соловьев, неким сакральным пророчеством о кровопролитной битве, но славной победе. Заметим, что некоторые современные историки высказывают мысли, что князь Димитрий был у преподобного перед битвой на реке Воже в 1378 г. [см., например, 2; 13] или вообще оспаривают факт обращения к святому Сергию за благословением. Однако, дореволюционная историография отчетливо свидетельствует о посещении князем Димитрием Троицкой обители накануне сражения с Мамаем летом 1380 года.

В трудах Ключевского, Соловьева, Костомарова преподобный Сергий Радонежский выступает как примиритель князей, «собиратель Руси», объединитель. Все это стало возможным для святого благодаря его духовной силе (Соловьев), громадному нравственному авторитету (Платонов), которые в свою очередь происходили из личного примера и подвига преподобного (Ключевский). Не случайно Костомаров, который, пожалуй, наиболее подробно и полно из светских историков своего времени описывает жизнь Радонежского чудотворца, называет его заступником и охранителем государства и Церкви. Объединяя все эти характеристики, В.О. Ключевский  подчеркивает, что преподобный Сергий – это не только яркий исторический деятель, но и идеал, «народная идея» для России на все времена.  По его словам, имя Сергия «блестит ярким созвездием в XIV веке, делая его зарей политического и нравственного возрождения русской земли. Сергий своею жизнью, самой возможностью такой жизни, дал почувствовать заскорбевшему народу, что в нем не все еще добро погасло и замерло… Он открыл им глаза на самих себя… Примером своей жизни, высотой своего духа преподобный Сергий поднял упавший дух родного народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в свое будущее… Таково имя Преподобного Сергия: это не только назидательная, отрадная страница нашей истории, но и светлая черта нашего нравственного народного содержания» [9, с. 196].

Таков взгляд дореволюционной отечественной историографии на образ преподобного Сергия Радонежского в истории России.

Заметим, что этот взгляд в некоторой степени трансформировался в советской историографии в соответствии с идеологическими требованиями. Хотя, советские историки чаще просто умалчивали о роли преподобного Сергия в истории. Современная историография отличается разнообразием взглядов, сколько касающихся не значения святого Сергия для Руси, сколько вопросов датировки и конкретных исторических событий, связанных с его личностью. Но это уже темы для будущих научных изысканий.

В целом, исследованные нами источники засвидетельствовали важнейшую роль преподобного Сергия Радонежского в истории Руси и православного русского монашества. Его эпоха показала, что, выражаясь языком Ключевского, «политическая крепость» прочна только тогда, когда держится на силе нравственной — это самый драгоценный вклад преподобного Сергия. Он современен и в наши дни.

 

Библиография:

  1. Аксенова Г.В. Житие преподобного Сергия, Радонежского чудотворца. М., 1997;
  2. Бурланков Н. Куликовская битва на Волге? // Родина. – 1999. № 10;
  3. Владимирская икона Пресвятой Богородицы // Жития святых и сказания об иконах Пресвятой Богородицы. / Сост. Бухарев И., свящ. М.: «Отчий дом», 1999;
  4. Голубинский Е.Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра. Сергиев Посад, 2012;
  5. Голубинский Е.Е. Речь, произнесенная в торжественном собрании Московской духовной академии, бывшем 26 сентября 1892 года // Богословский вестник. Т. 3. № 11;
  6. Зубов В.П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб. (К вопросу о редакциях «Жития Сергия Радонежского») // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. IX. М. — Л., 1953. С. 145—158.;
  7. Клосс Б.М. Житие Сергия Радонежского: рукописная традиция, жизнь и чудеса, тексты // Избранные труды. Т. I. М.: Языки русской культуры, 1998;
  8. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871;
  9. Ключевский В.О. Значение Преподобного Сергия Радонежского для русского народа и государства: Речь, произнесенная в торжественном собрании Московской Духовной Академии 26 сентября 1892 г. // Богословский Вестник. Т. 3. № 11;
  10. Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. / Сост., вступ. ст. и примеч. В.А. Александрова. М.: Правда, 1991;
  11. Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Т. 3. М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1995;
  12. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. История России с древнейших времен до наших дней. М.: Проспект, 1999;
  13. Петров А.В. Куликовская битва – на месте! // Родина. – 1999. № 10;
  14. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. М.: Православная энциклопедия, 1997;
  15. Тихонравов Н.С. Древние жития преподобного Сергия Радонежского. М., 1892;
  16. Цыпин Владислав, проф., прот. К вопросу о дате рождения преподобного Сергия Радонежского // Сретенский сборник. Научные труды преподавателей Сретенской духовной семинарии. М., 2010. С. 230-243;
  17. Яблонский В. Пахомий Серб и его агиографические писания. СПб., 1908.

 

Электронные ресурсы:

  1. Голубинский Е.Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра // Электронный ресурс [режим доступа: http://www.rusarch.ru/golubinsky1.htm; дата обращения: 27.01.2015 г.];
  2. Карамзин Н.М. История государства Российского в 12 т. Т. 5 // Электронный ресурс [режим доступа: http://www.bibliotekar.ru/karamzin/48.htm; дата обращения: 25.10.2014 г.];
  3. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей // Электронный ресурс [режим доступа: http://magister.msk.ru/library/history/kostomar/kostom10.htm; дата обращения: 21.10.2014 г.];
  4. Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории // Электронный ресурс [режим доступа: http://magister.msk.ru/library/history/platonov/plats001.htm; дата обращения: 01.12.2014 г.];
  5. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 3. Гл. 7 // Электронный ресурс [режим доступа: http://magister.msk.ru/library/history/solov/solv03p7.htm; дата обращения: 03.11.2014 г.].

Ссылки:

[1] Надо сказать, что вопрос о редакциях Жития преподобного Сергия требует самостоятельного детальнейшего изучения. Данной проблеме посвящено множество исследований [например, 6, 7, 15, 17].

[2] Если говорить более точно, преподобный Сергий был монахом 55 лет своей жизни (см. далее у Голубинского).

[3] На создание этого колоссального произведения ученый затратил долгих 30 лет неустанной ежедневной работы. В 1851-79 вышло 28 тт., а последний, 29-й, доведённый до 1775, вышел посмертно. Соловьев высказал идею исторического развития. Человеческое общество представлялось ему целостным организмом, развивающимся «естественно и необходимо».

[4] Первый отдел, 10 глава.

[5] См., например, статью д.ц.и., проф. В. Цыпина: [16, с. 230-243].

[6] Встречая затруднение для датировки рождения святого 1314 годом в освящении Троицкого храма при князе Симеоне, митрополит Макарий ставит под вопрос традиционно признаваемую и присутствующую в большинстве редакций «Жития» дату смерти преподобного, относя ее к 1397 г. Таким образом, у него это уже вопрос не о дате рождения, а о дате преставления святого, пересмотр относительно общепринятой версии которого опирается при этом на текстологически сомнительные основания: редакции текста, признаваемые специалистами менее авторитетными, и еще на позднюю Никонову Летопись. К тому же, предположение о смерти святого в 1397 г. не согласуется с приблизительно известным временем кончины автора его жития Епифания, которое историки древнерусской агиографии и литературы относят к промежутку между 1418 и 1422 г. Между тем, по собственным словам Епифания, к написанию «Жития» он приступил через 26 лет после кончины своего учителя. Простейшие выкладки показывают — через 26 лет после 1397 г. шел уже 1423 год. Даже если Епифаний написал о 26 годах не когда приступил к составлению целостного текста «Жития», а при завершения своего труда, то все равно это бы относилось ко времени, на один год более позднему, чем самая поздняя из предполагаемых дат его кончины — 1422 г. Напротив, если исходить из фактически общепринятой даты преставления святого Сергия — 1392 г., то 26 лет спустя шел 1418 г., и эта дата приходится как раз на последние годы жизни Епифания, не выступая за их предел (См. [16, с. 242–243]).