Статья иерея Сергия Третьякова, кандидата богословия, преподавателя Калужской духовной семинарии посвящена исследованию личности иеросхимонаха Ефрема (Хробостова), – одного из подвижников Валаамского монастыря XX столетия, духовника членов Императорской фамилии. На основании опубликованных и редких неопубликованных архивных источников автор воссоздает жизнеописание и анализирует пастырское служение старца.

Спасо-Преображенский Валаамский монастырь за годы своего исторического бытия явил миру великое наследие святости и духовной мудрости, носителями которой были валаамские старцы. Преподобные Сергий и Герман, Антипа Афонский и Герман Аляскинский, игумены Назарий (Кондратьев) и Дамаскин (Кононов), а также множество иных подвижников шли тернистым монашеским путем, показывая подлинный пример борьбы со страстями и стяжания добродетелей. Они проповедовали не словами только, но прежде всего своей жизнью, всецело устремленной ко Христу. Так, старцы-молитвенники с их бесценным опытом духовной жизни стали главным богатством монастыря, снискав великую славу родной обители.

Одним из валаамских подвижников ХХ столетия был иеросхимонахе Ефрем (Хробостов). Материалов о нем опубликовано достаточно много:  жизнеописания в «Валаамском патерике»^[1], хрестоматии «Валаам Христовой Руси»^[2], брошюре «Храм воинской памяти. Смоленский скит на Валааме»^[3]. Сохранились пространные воспоминания о старце архимандрита Афанасия (Нечаева), священника Александра Осипова, писателя Бориса Зайцева, записи монаха Иувиана (Красноперова), иеромонаха Сергия (Иртеля) и др. Такой интерес к личности иеросхимонаха обусловлен, на наш взгляд, в первую очередь высотой его подвижнической жизни, а также тем, что он являлся духовником членов императорской фамилии, в частности Великого князя Николая Николаевича Романова^[4]. Работая в архивах Валаамского и Ново-Валаамского монастырей, мы имели возможность изучить переписку о. Ефрема, большая часть которой также опубликована. Однако есть множество неопубликованных писем, преимущественно к мирским лицам, помогающих представить более полную картину старческого служения иеросхимонаха Ефрема. Изучив и проанализировав весь доступный материал, касающийся личности и служения подвижника, в рамках настоящей публикации исследуем его жизнь и духовное наследие.

 

Иеросхимонах Ефрем (в миру Григорий Иванович Хробостов) родился 23 января 1871 г. в селении императорского фарфорового завода Санкт-Петербурга в семье ремесленника^[5].

На Валаам Григорий прибыл 2 июня 1883 г. «Двенадцати лет убежал он из дома отца в Петербурге сюда на Валаам, – вспоминает архимандрит Афанасий (Нечаев) рассказ своего духовника о. Ефрема. – Начитался книг о монахах и, познакомившись с валаамцами в их часовне в Петербурге, решил уйти в монахи. Сказал отцу. Тот запретил, а при повторной просьбе и побил. Тогда собрал отрок Григорий денег один рубль – стоимость проезда на Валаам – и уехал тайком. Пришел к игумену, просит оставить его в обители: возлюбил отрок горний мир. Но строг устав монастыря – нельзя принимать малолетних. Залился слезами мальчуган: нет, не уйдет он ни за что, а если силою, то он – в воду. Только такая решимость духа создает подвижников. Ходит по монастырю и слышит разговор: „Плотников у нас не хватает на постройку собора”. И вспомнил тут наш бедный отверженник, что и он умеет стругать и рубить. Помчался к игумену. Бух ему в ноги: „Батюшка, отец игумен, я вспомнил, ведь я прекрасный плотник”. Все рассмеялись, но решили все же оставить мальчика на испытание»^[6]. Духовными руководителями отрока были иеросхимонахи Алексий (Блинов)^[7] и Антипа (Половинкин)^[8], ученик преподобного Антипы Афонского^[9], от которого будущий старец Ефрем научился деланию Иисусовой молитвы^[10] и, таким образом, стал продолжателем афонской исихастской традиции в Валаамской обители. Послушания Григорий исполнял в слесарной мастерской и в монастырской библиотеке, которой в то время заведовал его старец – о. Антипа.

По рассказам самого о. Ефрема, «отец искал его полтора года, нашел. Сын успел зарекомендовать себя, и сами монахи упросили отца оставить отрока Григория в обители. И отец его согласился»^[11].

28 декабря 1894 г. он был зачислен в братство монастыря, а 18 марта 1895 г., в возрасте 25^[12] лет, пострижен в монашество с наречением имени Георгий^[13]. Епархиальным начальством было отмечено, что пострижение его «не в пример прочим»^[14], поэтому указано, «чтобы по пострижении иметь ему пребывание до тридцатилетнего возраста в скиту Всех святых или в другом каком-либо с согласия его старца и по благословению игумена»^[15].

27 июля 1897 г. монах Георгий был рукоположен во иеродиакона, а 28 июня 1899 г. – во иеромонаха. Монах Иувиан (Красноперов) вспоминает: «Сразу же по принятии благодати священства иеромонах Георгий проявил исключительно редкое усердие и любовь к наиболее частому и усердному священнослужению, всегда совершаемому им с глубоким молитвенным подъемом и сопровождаемому усердным поминовением усопших, имена которых он поминал всегда в великом множестве и притом неопустительно, за каждой Божественной литургией, совершаемой им»^[16]. Такое ревностное отношение старца Ефрема к богослужению найдет потом свое выражение в подвиге ежедневного служения им Литургии^[17].

В 1904 г. иеромонах Георгий был направлен в командировку для исполнения богослужений и треб на учебном судне «Европа», по возвращении служил в Салминском и Шустаймском приходах Финляндии. В октябре 1907 г. о. Георгия назначили настоятелем Николо-Богоявленского храма^[18] в Санкт-Петербурге. Огромной известностью и популярностью в столице в разных слоях общества, в том числе даже среди членов императорской фамилии^[19], пользовался валаамский иеромонах. По словам самого о. Георгия, «он сделался духовником Великого князя^[20] и других князей^[21] через то, что отец его служил в конюшенном ведомстве в Питере, и потому ему был доступ во дворец через отца. Так узнали его там, и стал он со временем духовником многих лиц царской фамилии»^[22].

За усердное пастырское служение иеромонах Георгий был удостоен многих императорских и церковных наград^[23].

В 1914 г. о. Георгий возвратился на Валаам^[24]. Но недолго пришлось быть ему в родной обители. С началом Первой мировой войны иеромонах  уехал в ставку Верховного Главнокомандующего – Великого князя Николая Николаевича, где ежедневно совершал Божественную литургию в походной церкви ставки^[25]. Позже Великий князь часто вызывал его для духовного совета к себе, в имение “Беззаботное”, а последний раз, в 1916 г. – в Тифлис^[26].

С переменой правительственного строя в России о. Георгий вернулся на Валаам. 23 февраля 1919 г. он был пострижен в великую схиму с именем Ефрем, после чего уединился^[27] в Смоленском скиту^[28], построенном на средства Николая Николаевича Романова.

О жизни и молитвенном подвиге старца в скиту монастырский поэт монах Викентий рассказал в стихотворной форме:

«Вот и скит, в нем каменный храм, я в него проник.

Здесь подвизался в пламенной молитве духовник.

В смиренном недостоинстве он много лет в скиту

О павшем служит воинстве Литургию Христу.

Князь Николай храм жертвою своею основал,

Чтоб воинов, рать мертвую, в нем старец поминал.

С тех пор творит моление здесь духовник Ефрем,

Прося упокоения у Бога павшим всем»^[29].

В октябре 1925 г. о. Ефрем был назначен временно исполняющим обязанности монастырского духовника, а 4 марта 1927 г. большинством голосов братии избран духовником и в конце этого же месяца утвержден в должности. Заметим, что до старца Ефрема духовником был иеросхимонах Михаил (Попов), которого отстранили от должности как непреклонного сторонника старого стиля. О. Ефрем не приветствовал стиля нового, но не прибегал к крайностям, стараясь быть верным принципу послушания. В связи с этим некоторые чада о. Михаила^[30] болезненно восприняли назначение старца Ефрема духовником. Однако, о. Ефрем, как в календарном вопросе, так и по поводу своего назначения, а затем избрания полагался на волю Божию и благословение священноначалия.

Теперь он часто должен был бывать в монастыре, исповедовать братию и принимать участие в духовном соборе обители. Архимандрит Афанасий (Нечаев) вспоминал, что однажды, «когда наступила Страстная неделя, то и вовсе пришлось ему (о. Ефрему – авт.) остаться в нем (монастыре – авт.). Шли усиленные приготовления к Пасхе, все прибирали храмы и помещения, а у него в скиту некому было это делать. Я предложил свои услуги. Он тогда попросил обмести пыль в его храме. Это я исполнил. Но потом увидел, что келья при храме была в страшно запущенном виде. Пыль и паутина не убирались, наверно, годами. Я и решил все это вычистить. Приезжаю в монастырь и говорю ему об этом. Он был очень недоволен, хотя прямо этого и не выразил. Но потом я узнал, в чем дело. Оказывается, существует две системы жизни: по одной должна быть во всем большая чистота и порядок, а по другой – наоборот, высшее состояние души, когда она не обращает на это никакого внимания. Отец Ефрем практиковал, по-видимому, сразу обе эти системы, потому что в домике, где он жил постоянно, у него было чисто, а в келье при храме – полное запустение. И ему, конечно, было неприятно, что я нарушил уклад его жизни. Но прямо этого своего секрета он не открыл. Таков тонкий этикет отшельников. А мне была наука – без спроса не проявлять усиленной ревности, ибо она часто бывает не по разуму»^[31].

Следует обратить внимание на то, что старец исповедовал и беседовал с братией и мирянами не только в соборном храме, но чаще в скиту. О. Ефрем, «высокий, жизнерадостный, с улыбающимися глазами»^[32], всех привлекал к себе своей духовной опытностью, приветливостью и любовью. «С огромной душевной открытостью он встречал богомольцев – с душеспасительными беседами, с непременным самоваром»^[33]. Многие из тех, кому довелось побывать у старца, получили духовную помощь и утешение. А потом в благодарность присылали посылки и письма. «Я дорожу каждым словечком Вашей беседы и Ваших писем на вес золота»^[34], – писали^[35] о. Ефрему. В трудную минуту обращались за советом и молитвенной поддержкой: «Мрачно и уныло на душе моей и хочется высказать Вам, дорогой батюшка, свою печаль и просить Вашей молитвы»^[36]. Подобно преподобному Антонию Великому, о. Ефрем «вразумлял жестокосердных людей, примирял тяжущихся, печаловался за обиженных с такой силой, как будто обиженным был он сам…, утешал печальных и плачущих, помогал искушаемым»^[37].

Каждый, кто исповедовался у иеросхимонаха Ефрема, получал добрый совет и наставление и непременно старался приехать к нему ещё. Один священник, будучи паломником на Валааме, так отзывался об исповеди в Смоленском скиту: «…Исповедовался в келье у отца иеросхимонаха Ефрема. Поразила меня память старца. Он, духовник сотен братии монастыря и сотен же паломников, оказалось, помнил все, о чем мы говорили во время исповеди два года назад во время моего первого посещения Валаама. Невольно мелькнула мысль о том, что с такими Богопросветленными способностями души легко молиться о всех, кто только просил о молитве, когда образ и трудности каждого всегда стоят в памяти не стираемой временем характеристикой. По человечеству это даже как-то в трепет приводит, мы с нашей утомленной суетой памятью на подобное подвижническое человекопамятование физически и духовно не способны. Здесь же поистине открыты те духовные глаза и уши, о которых все время упоминал в Своих беседах Господь Иисус Христос»^[38].

Много искушений претерпел о. Ефрем от диавола. Он рассказывал, как однажды «служил он у себя Литургию, один. Вдруг слышит, что кто-то подъезжает к церкви на санях. Никто никогда этого не делал, да и дороги к нему нет. Слышит он, как кто-то подходит к двери храма, но она заперта. Тогда идет этот человек на звонницу и звонит в колокола. Ужас охватывает отца Ефрема, но не может он бросить Литургию. Кончился звон, и человек идет к алтарю и лезет по стене к высокому окну. Отец Ефрем не выдержал и закричал. И все вдруг исчезло. Придя в себя, он закончил служение и вышел на улицу. Видит следы саней и шагов человека на снегу, но никого нет. Пошел отец Ефрем в монастырь и рассказал о сем. Никто никого едущим в санях и не видел. Очевидно, это происки диавола…»^[39]. Анализируя этот и другие рассказы о. Афанасий делает вывод, что диавол искушает  подвижников именно потому, что они должны победить мир и князя мира сего… Чем выше подвиги, тем больше брань с диаволом. Чем святее становится подвижник, тем страшнее нападение на него^[40].

Особое значение иеросхимонах Ефрем придавал молитве. Он говорил, что «без молитвы нет христианина. Молитва – это дыхание души, устремленной к Богу, оружие против диавола, мать всех добродетелей»^[41]. Аналогичные рассуждения находим у свт. Иоанна Златоуста^[42] и прп. Нила Синайского^[43]. Вся жизнь старца свидетельствует о его высоком молитвенном подвиге: каждый день он совершал уставные богослужения и Литургию, творил Иисусову молитву, служил панихиды и, по просьбам паломников, молебны: «отец Ефрем служит обычно паломникам молебен, который кончает удивительной по своей проникновенности молитвой. Отсюда едешь дальше сосредоточенный и умиротворенный»^[44]. Русские скауты, побывавшие у иеросхимонаха, подчеркивали благоговение и дерзновение старца во время молитвы: «О. Ефрем начал служить молебен перед иконой Божией Матери. Он молился и просил со слезами о заступничестве за нас… Мы видели молитву схимника, чудо веры и слез… И, может быть, в первый раз мы сознали так ясно бедность своей души… Как будто дверь из темницы открылась, но привыкшая к мраку душа ещё не в силах выйти на свет… Его слова западали глубоко в душу каждого»^[45].

В 1940 г. старец вместе с остальными насельниками обители был эвакуирован в Финляндию. В Ново-Валаамском монастыре он также продолжал быть духовником.

Игумен монастыря Харитон (Дунаев) в ноябре 1946 г. писал князю А. Оболенскому: «Мы, слава Богу, в единении и мире продолжаем шествовать к концу своей земной жизни. Старец духовник (Ефрем – авт.) слабеет, сердце у него очень слабое, ноги пухнут, применяются и медицинские меры; но он все же продолжает служить в своей келии»^[46].

2 февраля 1947 г. здоровье иеросхимонаха Ефрема ещё более ухудшилось, и старец уже не мог совершать Божественной литургии, но продолжал причащаться Святых Христовых Таин. Когда позволяли ему силы, «он усердно молился пред иконами у себя в помещении, а когда начал изнемогать, то уже сидя совершал свое молитвенное правило»^[47].

26 марта старец причастился и в 9 часов вечера мирно почил. Как сообщают нам архивные источники, в момент его смерти в монастырском храме закончилось богослужение, совершаемое в воспоминание стояния преподобной Марии Египетской^[48].

Отпевание и погребение почившего старца было совершено в субботу 29 марта и совпало в 1947 г. с празднованием Похвалы Божией Матери^[49]. Архивариус монах Иувиан (Красноперов) по этому поводу оставил запись: «Достойно примечания то замечательное обстоятельство в жизни почившего отца Ефрема, что он за всю свою многолетнюю жизнь в обители, в течение 64-летнего пребывания в ней, всегда с редким усердием, любовью и горячим упованием молился Божией Матери, с чисто детской простотой и слезным умилением прибегал к Царице Небесной. Теперь это знаменательное совпадение его отпевания и погребения с днем празднования Похвалы Божией Матери смиренно позволяют нам питать светлую уверенность в том, что он и за гробом не будет лишен милости и предстательства Усердной Заступницы рода христианского»^[50].

Интересно отметить, что сам о. Ефрем ещё на Старом Валааме приготовил себе могилу рядом со Смоленской церковью любимого им скита и говорил приходившим к нему: «Это мое последнее место покоя»^[51]. Однако, иначе судил Господь: старец был погребен на кладбище Ново-Валаамской обители.

 

Ссылки:

[1] См. Иеросхимонах Ефрем (Хробостов) // Валаамский патерик. Т. II. С. 227–236. Данное жизнеописание дублирует опубликованное в сборнике «Валаам Христовой Руси», но, в отличие от последнего имеет ссылки и издано непосредственно Валаамским монастырем, поэтому в некоторых случаях мы будем опираться именно на это жизнеописание старца Ефрема.

[2] См. Валаам уходящей России: иеросхимонах Ефрем // Валаам Христовой Руси. С. 327–338.

[3] См. Храм воинской памяти. Смоленский скит на Валааме. М., 2008.

[4] Николай Николаевич, младший (1856–1929 гг.), великий князь (См. подробнее: Валаамский патерик. Т. II. С. 245–246; Храм воинской памяти. Смоленский скит на Валааме. М., 2008. С. 9 и др.).

[5] Национальный архив Республики Карелия (далее – НА РК). Ф. 762. Оп. 1. Д. 209. Л. 45 об.

[6] Афанасий (Нечаев), архим. Старый Валаам // Старый Валаам: воспоминания о монастыре 1914–1943 гг. СПб.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 2006 (далее – Старый Валаам…). С. 116–117.

[7] Иеросхимонах Алексий (Блинов) родился в Петербурге в 1935 г., в 1852 г. поступил в Валаамский монастырь. Подвизался в скиту Всех святых. Скончался 19 апреля 1900 г. (См. подробнее: Архив Финляндского Валаамского монастыря, далее – АФВМ. Аа: 22. Реестры входящих и исходящих бумаг за 1858 г. Л. 49 об.; Еа: 46. Д. 20. О пострижении в монашество послушника сего монастыря Алексея Блинов; Еа: 56. Д. 29; Еа: 72. Д. 42. Л. 1–3; Еа: 75. Д. 33; Еа: 95. Д. 12).

[8] Иеросхимонах Антипа (в миру Александр Елисеевич Половинкин) родился 7 июня 1836 г. в г. Каменецк-Подольске. 24 июля 1860 г. прибыл на Валаам. 24 ноября 1868 г. пострижен в монашество с наречением имени Амвросий. 31 марта 1873 г. рукоположен в сан иеродиакона, 28 февраля 1876 г. – во иеромонаха. Известно, что иеромонах Амвросий в течение семнадцати лет был в духовном общении с иеросхимонахом Антипой Афонским. Иеросхимонах Алексий (Блинов) после смерти своего старца игумена Дамаскина, несмотря на то, что являлся духовником обители, избрал свом духовным наставником именно иеромонаха Амвросия. В скиту Всех святых 16 января 1892 г. о. Амвросий принял великую схиму с именем Антипа. Скончался 21 апреля того же года. (См. АФВМ. Еа: 49. Д. 28. По прошению сего монастыря послушника Александра Половинкина о пострижении в монашество; АФВМ. Еа: 57. Д. 12; Еа: 82. Д. 51).

[9] Преподобный Антипа Афонский, Валаамский, «молдованин» (в миру Александр Георгиевич Лукиан) родился в селе Калаподешти Текунчского уезда Молдавии в 1816 г. Жил в Бразском монастыре, где принял постриг с именем Алипий и отправился на Афон. В монастыре Эсфигмен пострижен в схиму с именем Антипа. В это время на Афоне образовался молдавский скит, куда на должность келаря попросили схимонаха Антипу, предварительно рукоположив его в иеродиакона, а позже – во иеромонаха. Затем о. Антипа три года управлял скитом, будучи одновременно и духовником братии, после чего отправился в Россию за сбором пожертвований на строительство скита и впервые посетил Валаам. 6 января 1865 г. уже окончательно прибыл в Валаамский монастырь, где поселился в скиту Всех святых. Духовно воспитал великих подвижников валаамских, например, иеросхимонаха Антипу (Половинкина), схимонаха Агапия (Молодяшина) и др., и окончательно сформировал на Валааме традицию «умного делания». Скончался 10 января 1882 г. (См. Замечательная жизнь иеросхимонаха Антипы. СПб., 1893; Духовник иеросхимонах Антипа (Молдованин) // Антоний Святогорец, иеромонах. Жизнеописания Афонских подвижников благочестия XIX в. Джорданвилл: Свято-Троицкий мужской монастырь, 1988. С. 42–55). В 1992 г. Священный Синод Румынской Православной Церкви причислил старца Антипу Калаподештского к лику святых в чине преподобных (акт от 20 июня 1992 г.). В 2000 г. указом патриарха Московского и всея Руси Алексия II имя прп. Антипы включено в месяцеслов Русской Православной Церкви. Мощи его обретены и почивают в храме преподобных Сергия и Германа Валаамских (нижний храм Преображенского собора) (См. Архив Валаамского монастыря, далее – АВМ. Указ патриарха Московского и всея Руси Алексия II № 3992 от 19 июля 2000 г., п. 1).

[10] Сначала Григорий, как и многие новоначальные, совершал ошибки во время обучения «умному деланию». Об этом повествует иеромонах Сергий (Иртель). Когда юноша услышал о слезах Иисусовой молитвы от старца, он «решил пламенно заниматься ею; он даже в церковь ходил с табуреткой и занимался молитвой. Братья смеялись над ним, а старец, узнав об этом, запретил ему заниматься молитвой в храме» (Архив Казанского скита в Калифорнии, далее – АКСК. Житие иеро[схи]монаха Ефрема // Валамский патерик / сост. Сергий (Иртель), иером. [рукопись]. Л. 7–7 об.).

[11] Цит. по: Афанасий (Нечаев), архим. Старый Валаам // Старый Валаам… С. 117. Далее архимандрит Афанасий повествует ещё об одном интересном обстоятельстве из жизни отца и сына Хробостовых: «С самого начала пришла Георгию мысль молиться Богу, чтобы и отец его сделался монахом. Уходил он в леса, где стояли часовни, и, скрываясь от людей, вопиял громким голосом, чтобы было слышно на небе: ”Матерь Божия, приведи моего отца в обитель сию”. И услышан был голос отрока на небесах. Прошло, однако, тридцать лет. Георгий был давно уже иеромонахом. Вдруг приезжает его отец, рассказывает сыну историю своей жизни и просит принять его в монахи. Георгий был его первенец, и жена умерла от родов его. Дал тогда отец обет пойти в монахи, но не исполнил. Женился вторично, имел много детей. Вот уже шестьдесят лет ему было, вторая жена умерла, а он тяжко заболел. И видит видение: предстали пред ним два мужа в монашеских одеяниях и сказали ему: „Что же ты обета не исполнил?”. И взмолился старик – даровать ему жизнь, чтобы исполнить обет. Выздоровел и вот приехал. Весь монастырь взволновался. Великая радость всех охватила. И постригли его с именем Иоанн. Прожил он еще двенадцать лет, похоронен на монастырском кладбище» (С. 117–118).

[12] Некоторые издания указывают, что на момент пострига о. Ефрему было 24 года (например, Иеросхимонах Ефрем (Хробостов) // Валаамский патерик. Т. II.С. 227). Учитывая, что сама дата пострижения указана верно (18 марта 1895 г), приходим к выводу, что эта ошибка обусловлена невнимательностью в подсчете.

[13] АФВМ. Еа: 38. Д. 56 за 1861 г.

[14] Желающие постричься в монашество должны были иметь: мужчины 30 лет, а женщины 40 лет от рождения. См. Свод законов Российской империи. Т. IX. СПб., 1856. С. 410.

[15] НА РК. Ф. 762. Оп. 1. Д. 213. Л. 2.

[16] АФВМ. Еа: 38. Д. 51 за 1861 г.

[17] Подвиг каждодневного служения Литургии иеросхимонах Ефрем начал с октября 1907 г. по архиерейскому благословению и продолжал в течение 40 лет, вплоть до начала своей предсмертной болезни (См. АФВМ. Еа: 38. Д. 51 за 1861 г.).

[18] На 2-ой Рождественской улице.

[19] АФВМ. Еа: 38. Д. 51 за 1861 г.

[20] Имеется в виду Великий князь Николай Николаевич.

[21] Его духовным чадом, например, был и Великий князь Петр Николаевич (1864–1931 гг.), второй сын Великого князя Николая Николаевича старшего; мать – княгиня Александра Петровна, впоследствии инокиня Анастасия в основанной ею Покровской женской общине в Киеве (впоследствии – монастырь), канонизирована в лике преподобных решением Священного Синода Украинской Православной Церкви как местночтимая святая Киевской епархии (Журнал № 64 Священного Синода Украинской Православной Церкви от 24 ноября 2009 г.). (См. Валаамский патерик. Т. II. С. 218).

[22] Афанасий (Нечаев), архим. Старый Валаам // Север. 1991. № 9. С. 80.

[23] В 1905 г. награжден набедренником, в 1909 г. – золотым наперсным крестом от Святейшего Синода; в 1910 г. – таким же крестом из кабинета Государя императора и двумя золотыми наперсными крестами с драгоценными украшениями: первый – от его августейших духовных чад, а второй – от прихожан Николо-Богоявленского храма в Петербурге. В 1915 г. о. Георгий получил императорский орден Святой Анны третьей степени. Будучи иеросхимонахом, о. Ефрем награжден палицей в 1938 г. (АФВМ. Еа: 38. Д. 51 за 1861 г.; Еа: 86. Д. 69 за 1893 г.).

[24] 2 марта 1914 г. о. Георгий подал прошение вице-председателю Общества князю Алексею Александровичу Ширинскому-Шихматову с просьбой освободить его от дальнейшего служения в Петербурге по состоянию здоровья, прилагая при этом докторское свидетельство о своей болезни – воспалении легких. Прошение было удовлетворено (НА РК. Ф. 762. Оп. 1. Д. 213. Л. 9).

[25] О победе князя Николая молились и на Валааме. В архиве ФВМ сохранились благодарственные письма игумена Маврикия, который благодарил Великого князя за пожертвования на монастырь и уверял в духовной поддержке как лично князя, так и его воинства: «Е. И. В. Великий князь Николай Николаевич молитвенно поминается у нас за всеми богослужениями во всех монастырских  и скитских храмах: на великой и сугубой ектениях, а также на Великом выходе на Литургии. Кроме этого, все монастырские старцы и схимники, при непрестанном чтении Псалтири, днем и ночью, сугубо молятся за Великого князя и за все воинство» (АФВМ. Еа: 132. Д. 23 за 1915 г. О пожертвованиях Е. И. В. Великого князя Николая Николаевича в пользу Валаамской обители).

[26] См. Коняев Н. Духовник Великого князя // Новый Журнал. 1998. № 1. С. 161.

[27] Предполагалось, что «поселятся в скиту 12 схимников, которые будут молитвенно поминать всех павших на поле брани, но, ввиду сокращения братства, такого количества найти не удалось, и в скиту поселился один о. Георгий, который и молился за павших и за весь мир» (Коняев Н. Духовник Великого князя // Новый Журнал. 1998. №1.С. 162). Заметим, что иеромонах Сергий (Иртель) в своем патерике указывает иную причину уединенного жития старца: келья была рассчитана только на одного схимника (См. АКСК. Житие иеро[схи]монаха Ефрема // Валамский патерик / сост. Сергий (Иртель), иером. [рукопись]. Л. 8). Последнее мнение подтверждается и словами самого иеросхимонаха Ефрема, дошедшими до нас благодаря о. Афанасию (Нечаеву): «К 1917 г. успел закончить только храм…, и одну келью для себя поодаль» (Афанасий (Нечаев), архим. Старый Валаам // Старый Валаам… С. 119).

[28] Первоначально была построена часовня в честь Смоленской иконы Богородицы при игумене Дамаскине (1855 г.). В 1914 г. это место посетил Великий князь Николай Николаевич (См. АФВМ. Еа: 132 Д. 65 за 1914 г. О посещении сего монастыря Е. И. В. Великим князем Николаем Николаевичем с супругою Великою княгиней Анастасией Николаевной). После начала Первой мировой войны он предложил построить здесь храм-памятник для поминовения душ русских воинов, «убиенных в великую войну». На сооружение скита князь пожертвовал 200 тысяч рублей. 19 июля 1915 г. архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский) совершил чин закладки нового скита и храма. Первоначально Великий князь предполагал посвятить скит Валаамской иконе Божией Матери, но так как прославление этой иконы официально еще не было совершено, по предложению архиепископа Сергия скит посвятили Смоленской иконе Божией Матери. Храм скита был выстроен по проекту брата Великого князя Николая Николаевича – Петра Николаевича (См. АФВМ. Еа: 131 Д. 33 за 1914–1915 гг. О построении храма и скита в сем монастыре Е. И. В. Великим князем Николаем Николаевичем во имя «Валаамской» иконы Божией Матери и в молитвенную память воинов, павших в войну 1914–1915 гг.). 24 июня 1917 г. архиепископ Сергий освятил храм на Смоленском полуострове. Разрушен скит был в 1939–1940 гг. во время советско-финской кампании. В настоящее время вновь восстановлен (См. Храм воинской памяти. Смоленский скит на Валааме. М., 2008. С. 17; Смоленский скит на Валааме // Патерик. Т. II. С. 207–217; Валаамский монастырь… С. 144–146 и др.).

[29] Викентий, мон. Смоленский скит на Валааме // РП. 1990. № 1. С. 30. Действительно, «не оставил о. Георгий …благой мысли Великого князя. Он решил один осуществить ее. И поселился он там один, и стал он совершать ежедневно богослужения по полному монастырскому уставу за упокой душ убиенных воинов», – пишет архимандрит Афанасий (Афанасий (Нечаев), архим. Старый Валаам // Старый Валаам… С. 119). Уставные богослужения старец начинал в 5 часов утра (См. Храм воинской памяти. Смоленский скит на Валааме. М., 2008. С. 14).

[30] Среди таковых – монахиня Ангелина (Жаворонкова) (См. Полный Валаамский патерик: старец Михаил Старший, исповедник страждущего Православия // Русский паломник. 1998. № 17. С. 58).

[31] Афанасий (Нечаев), архим. Старый Валаам // Старый Валаам… С. 174–175.

[32] Зайцев Б. Валаам // Валаамская обитель: свет Православия. Паломнические очерки: А.Н. Муравьев, И.С. Шмелев, Б.К. Зайцев / сост. Гусев В.Д. М.: Ставрос, 2003. С. 165.

[33] Патриарх. М.,1993. С. 7.

[34] АВМ. Ф. 1. Оп. 12. Ед. хр. 39. Письма к иеросхимонаху Ефрему: 1927–1934. [копии, б.н.].

[35] Заметим, что о. Ефрем переписывался со многими духовными чадами, особенно теми, кто были гонимы на Родине и эмигрировали заграницу. Об этом обстоятельстве с особой ненавистью сообщает большевистский журнал «Безбожник»: «Этот бандит в монашеской скуфье был главным корреспондентом заграничных белогвардейских организаций… «Отец Ефрем» (т.е. Хробостов) имел переписку с десятками князей, графов и прочей нечисти, выброшенной в свое время из СССР. Он вел переписку с генералом Кутеповым и своим «духовным сыном» – Николаем Николаевичем, ему писал князь Мещерский из США, а из Парижа шли письма с описанием путча кагуляров (тайная организация реакционной буржуазии  во Франции), с просьбой помолиться за победу генерала Франко» (Миляев С. Бывший очаг мракобесия и шпионажа. Из истории Валаамского монастыря // Безбожник. 1941 г. №2. С. 17).

[36] АВМ. Ф. 1. Оп. 12. Ед. хр. 39. Письма к иеросхимонаху Ефрему: 1927–1934. [копии, б.н.].

[37] Афанасий Александрийский, свт. Житие преподобного отца нашего Антония // Творения. Т. III. М., 1994. С. 245–246.

[38] Осипов Александр, свящ. Путевая тетрадь (на Валаам). Таллин, 1940. С. 17.

[39] Афанасий (Нечаев), архим. Старый Валаам // Старый Валаам… С. 141. Об этом и других искушениях см. также в рукописном патерике иеромонаха Сергия (Иртеля): АКСК. Житие иеро[схи]монаха Ефрема // Валамский патерик / сост. Сергий (Иртель), иером. [рукопись]. Л.8–8 об.

[40] Афанасий (Нечаев), архим. Старый Валаам // Старый Валаам… С. 141.

[41] См. АВМ. Ф. 1. Оп. 12. Ед. хр. 39. Письма к иеросхимонаху Ефрему: 1927–1934. [копии, б.н.].

[42] «Молитва есть оружие на диавола великое, сокровище не оскудевающее, богатство никогда не истощаемое…» (Иоанн Златоуст, свт. Творения. Т. I. СПбДА, 1898. С. 542).

[43] «Матерь всех добродетелей – молитва; она не только может очищать и питать, но и просвещать и в состоянии соделать подобными солнцу молящихся искренне» (Нил Синайский, прп. Творения. Ч. 3. М., 1859. С. 256).

[44] Осипов Александр, священник. Путевая тетрадь (на Валаам). Таллин, 1940. С. 16.

[45] Русские скауты на Валааме // Старый Валаам… С. 193.

[46] [Письмо игумена Харитона князю А.В. Оболенскому от 7 ноября 1946 г.] // АФВМ. Переписка князя Оболенского А.В. [рукопись, б.н.].

[47] Иеросхимонах Ефрем (Хробостов) // Валаамский патерик. Т. II. С. 234.

[48] См. АФВМ. Еа: 38. Д. 51 за 1861 г.

[49] См. Там же, а также: Богданова О. Ново-Валаамский монастырь в Финляндии // Православный паломник. 2005. № 3 (22). С. 38.

[50] АФВМ. Еа: 38. Д. 51 за 1861 г.

[51] АВМ. Сайки Н. Рассказы уставщика Старо-Валаамского монастыря. Финляндия, 1981. [машинопись, пер. с финского]. С. 87.

Статья опубликована в Богословско-историческом сборнике Калужской духовной семинарии №6