Публикация протоиерея Андрея Лобашинского, преподавателя Калужской духовной семинарии “Россия и Афон. (К тысячелетию русского присутствия на Святой Горе)” посвящена исследованию истории зарождения и развития монашества на Святой Горе Афон. В ней анализируются предания, литература и исторические факты, связанные с историей монашеского аскетизма на Афоне, особенное внимание уделяя связи Святой Горы с Русью. В связи с этим в статье имеет место обращение и к истории появления русских монахов на Афоне, истории появления и развития русских обителей и скитов. Сухой научный дополняется личными воспоминаниями и впечатлениями, позволяющими создать более объемное представление о древней монашеской республике.

 

 

Две точки на карте – одна точка размером с континент 17 млн. кв. км , другая – 335 кв. км. В одной живет великий народ с великой и трагической историей, в другой – 2 с половиной тысячи человек. И все же между этими двумя точками вот уже тысяча лет сохраняется великое тяготение и можно сказать, любовь. Россия и Афон. Благоухающий сад и страна, всегда страшившая иностранцев своим климатом. И так далее, и так далее… Что же связало на века эти два места Земли?

В XIX в. в сердце архиепископа Филарета Черниговского, в снежной России родились стихи, которые очень поэтично и точно отражают тот образ, который возникал в сердце русского православного христианина при слове Афон:

 

Гора Афон, Гора Святая, не видел я твоих красот,

И твоего земного рая, и под тобой шумящих вод.

Я не видал твоей вершины, как шпиль твой впился в облака,

Какие на тебе картины, каков твой вид издалека.

Я не видал, Гора Святая, твоих стремнин, отвесных скал,

И как прекрасна даль морская, когда луч солнца догорал.

Я рисовать тебя не смею. Об этих чудных красотах

Сложить я песни не умею: она замрет в моих устах.

Одно, одно лишь знаю верно я о тебе, гора чудес,

Что ты таинственна, безмерна и недалека от небес.

 

Перейду к личным воспоминаниям, потому что без личного опыта понимания этого исторического феномена не обойтись.

Очень-очень давно, еще на заре моей церковной юности, в 80-ых гг. прошлого века, мне в руки попались три книги, одна принадлежала архимандриту Софронию и называлась «Старец Силуан», другая представляла собой сборник писем иеромонаха Сергия Веснина и называлась «Письма к друзьям с Афона», а третьей был очерк русского эмигранта и писателя Бориса Зайцев с простым названием «Афон». Эти книги, конечно, пришли ко мне не все вместе и не вдруг, но сложились вместе в одну волнующую картину необычайной притягательности. Они, каждая по своему, открывали перед мной совершенно удивительный мир, непохожий ни на что мной виденное и даже прочитанное. Это было как небесный поцелуй. С этого времени я стал особенно внимательно относиться ко всему, что как-то касалось Святой Горы, удела Пресвятой Богородицы.

Прошло время, сменилась общественная эпоха, ушло в прошлое полуподпольное существование Церкви, появилось множество разнообразной христианской литературы, было издано знаменитое «Добротолюбие» – аскетический сборник наставлений о молитве, как оказалось, тоже рожденный в монашеских кельях афонитов, но ничто не могло стереть в моем сердце первое впечатление, которое я получил от чтения тех книг, казалось бы, случайно попавших в мои руки. Шло время. И в 1996 г. наш дорогой и любимый владыко находит возможность возложить свои святительские руки на мою грешную голову и посвятить меня в диаконский сан, было это как раз на Покров Божией Матери.

Стал я служить обычный сорокоуст, и во время его прохождения, через моих друзей я получаю приглашение совершить паломнический круиз на теплоходе по средиземноморским святыням Православия. С трепетом я попросил Владыко благословить прервать сорокоуст и отправиться в такое роскошное паломничество. Владыка благословил. И вот я в Одессе, на теплоходе «Шота Руставели» в удивительной компании – архиепископ Онуфрий, ныне блаженнейший митрополит всея Украины, митрополит Агафангел, старец архимандрит Иона из Одесского монастыря, будущий схимонах Селафиил из Оптиной, православный писатель Петр Паламарчук, и множество других достойнейших людей в сане и мирян. Каждый день путешествия был поистине духовным пиром. Это был один из первых круизов, организованных совсем еще молодым обществом «Радонеж», и еще очень мало кто из православных имел возможность выехать заграницу. Все общались, молились, слушали удивительные вечерние беседы владыки Онуфрия, бывшего повсюду образцом монашеского смирения и любви. Наш путь пролегал из Одессы в Иерусалим, затем в Бари, оттуда в Салоники, затем мимо святой Горы назад в Одессу, а затем – кто куда, к себе, домой.

Везде были замечательные встречи, первые, пусть мимолетные прикосновения ко святыням, служение на Гробе Господнем, Гефсимания, литургия на мощах святителя Николая в Бари, великолепная базилика Дмитрия Солунского и множество других храмов, святынь, от которых кружилась голова.

Но самое потрясающее (для меня лично) произошло под конец. Наш теплоход не спеша стал подплывать к возникшей на горизонте гряде возвышенностей, над которыми царила одна вершина «Το βούνο», Святая гора. И по мере того, как мы приближались к Святой горе, вокруг нас и над нашим кораблем появилось множество маленьких аккуратных облачков, совсем близко и совсем низко, ослепительно белых. Их белизна была особенно подчеркнута цветом голубого неба. Их было так много и все они были практически неподвижны. Было тихо. И вдруг весь корабль оказался на палубе. Все смотрели вперед, на Гору и на эти удивительные воздушные шарики, и потом как бы из одной груди раздалось пение «Взбранной воеводе победительная» – весь корабль единым сердцем и едиными устами стал петь Акафист Божией Матери – наизусть, вместе, слаженно, восторженно. И спели до конца – и Владыки, и простые монахи, и священники и множество мирян, все славили Владычицу Святой Горы. С такой любовью, с такой верой, что Она сейчас слышит и видит.

Потом наш корабль стал на якорь напротив Пантелеймонова монастыря и отец Анфим (ныне покойный), и отец Максим привезли главу святого великомученика Пантелеймона на поклонение, а старец Иона в это время устремился на катере, привезшем главу великомученика, на берег. И там, выпрыгнув из лодки, крестообразно распростерся на святой афонской земле, целуя ее и обнимая, как живую.

Тогда я окончательно понял, что Святая Гора – это великая святыня, непостижимым образом ставшая частью нашей духовной Родиной, которую мы именуем Святой Русью. Родиной, в которой живы все, угодившие Богу, иерархи и простые монахи, князья и юродивые, мученики, праведники и все любящие Бога, все те, кто строил свою жизнь на земле, так как бы она была уже частью Христова Царства.

Афон – этот выдающейся в чистые воды Эгейского моря узкий гористый полуостров с незапамятных времен почитался символом вечности, связывающим землю и небо. В античности здесь находился величественный храм Аполлона, разрушенного в правление христианского императора Феодосия Великого. Древнегреческая мифология тесно связывала эту местность с именами и событиями греческого пантеона. Да и город, выстроенный здесь, назывался Аполлониада. Древнейшие названия полуострова — Акти́ (греч. Ακτή) («Утес») и Афо́н, в честь мифического фракийского гиганта Афона. Согласно мифу, Афон бросил огромный камень в Посейдона, который упал в Эгейское море. По одной из версий этой легенды, могила Посейдона находилась на Афоне. Первыми жителями горы были племена фракийцев и пелазгов. Они и основали здесь множество небольших поселений-городов. Затем Александр Македонский основал здесь город Уранополис, что в переводе значит «небесный град». Жители и города Афона активно участвовали в войнах и политических союзах древней Эллады. Но это все было за несколько веков до христианства.

Церковное предание говорит нам о том, что христианство на Афоне было принесено Самой Божией Матерью. На Русь это Предание было принесено непосредственно со Святой Горы преподобным Максимом Греком, приглашенным на Русь московским князем в начале XVI в.

Матерь Божия, вместе со святыми апостолами участвовала в бросании жребия, кому какое место земли достанется для проповеди Евангелия. Как известно, жребий пал на страну Иверскую, нынешнюю Грузию. И когда Пречистая Дева готовилась к отплытию, предстал ей архангел Гавриил, сказавший Ей повременить с отплытием в Иверию, так эта страна будет просвещена позднее.

Тебе же предстоит просветить другое место. Спустя некоторое время на Святую землю прибыл корабль, присланные святым праведным Лазарем Четвородневным, который, будучи епископом Кипрским, очень желал видеть Божию Матерь. Вместе со святым апостолом Иоанном Богословом и апостольскими мужами, отправилась Пречистая в плавание. Но внезапный сильный ветер прибил корабль к Климентовой пристани Афона. Здесь, высадившись на берег, Пречистая благословила это место и возвестила: «Место сие да будет Моим жребием, который Мне дан Сыном Моим и Богом Моим!» И дальше пророчески произнесла: «Да пребудет благодать Божия на месте сем и на живущих здесь с верою и благословением и сохраняющих заповеди Сына и Бога Моего! Сему месту Я буду Заступница и теплая Ходатаица к Богу». Было это около 44 г. от Рождества Христова.

Природа Афона удивительна и разнообразна. Монастыри и скиты, расположенные близ моря буквально купаются в вечной зелени субтропических деревьев и кустарников, Кипарисы, платаны, каштаны и смоковницы, оливы и виноградники удивительным нерукотворенным садом окружают места монашеских подвигов. Не случайно, что Святую Гору называют Садом Богородицы. Выше, ближе к вершинам беломраморного Афона, природа меняется, и оставаясь прекрасным созданием Божьим, напоминает о трудностях подъема к вершинам духовной жизни. Небольшие миндальные деревья, редкие дивные цветы посреди с низкого мягкого ковра служат тихим утешением для немногих отшельников, чьи кельи гнездятся на каменистых склонах горы. Животных на Афоне немного: в горах водятся дикие кабаны. Встречаются ядовитые змеи и скорпионы. Множество птиц весной оглашают удивительную афонскую тишину. Ослики и мулы – единственный рабочий скот. Скотоводства как такового на Афоне нет, так как по древнему установлению самкам животных (за исключением кошек), места здесь нет.

В светлых и чистых водах Эгейского моря водится много рыбы: тунец, рыба-меч, кефаль и конечно, осьминоги, украшающие праздничные монастырские трапезы.

Первыми аскетами этом благословенном месте в стали выходцы с Ближнего Востока и Египта, бежавшие от арабского нашествия в VII в., после того как на Шестом Вселенском соборе в 680-681 гг. было принято совместное решение светских и церковных властей о передаче Афона в распоряжение гонимых мусульманами монахов из Сирии, Палестины и Египта.

Но исключительно монашеским местом Афон был провозглашен в 885 г. Золотой Буллой императора Василия I Македонянина. Основателем общежительного монашества на Афоне считается св. Афанасий из Трапезунда, который с помощью своего близкого друга императора Никифора Фоки, некогда обещавшего самому простым монахом прийти на Афон, который в 963 г. основал монастырь Великой Лавры (Μεγηστη Λαβρα), фактически первый монастырь на Афоне. Через несколько лет в 972 г. был написан первый устав святой Горы, регулирующий управление делами и порядок на всей Святой горе. Устав был написан на козлиной коже и поэтому получил название «Трагос». Документ был подписан императором Иоанном Цимисхием. Согласно этому уставу Афон был признан независимым монашеским государством, который включал в себя келии (эримиты), лавры (общины) и монастыри (киновии).

С этого времени Афон становится землей обетованной для христиан всех народов. Сюда начали приходить грузины, русские и болгары, даже западные христиане, монахи бенедектинцы-амальфийцы, которые стали также основывать здесь монастыри и кельи. Именно тогда были основаны великие монастыри Иверон, Ватопед, Великая Лавра, и одновременно были заложены основания других меньших обителей – Дохиара, Ксенофонта, Филофея и др.

В это же время Афон получает официальное наименование «Святая Гора» (греч. Άγιον Όρος) согласно грамоте 1144 г. императора Алексея Комнина, которой было определено: Εφεξής το όνομα του Άθω καλείσθαι Άγιον Όρος παρά πάντων» («Отныне называться Афону Святой Горой всегда»).

В период римского господства, с 1204 г. Святая Гора подвергалась грабежу и насилию, которые обагрили афонскую землю кровью десятков мучеников за верность Православию.

В XIV в., во времена ослабления Византии, сербский жупан Стефан Душан значительно способствовал укреплению положения ряда монастырей. На конец XIV в. приходится время особенного духовного расцвета Святой Горы. В это время основываются новые монастыри и кельи. Именно в этот период движение набирает силу и влияние движение исихастов, духовной главой которому стал афонский подвижник св. Григорий Палама, ставший архиепископом Солунским. Исихазм отныне становится как бы визитной карточкой Святой Горы, и умо-сердечная молитва, помноженная на послушание и уединение, становятся главной отличительной чертой сонма афонских подвижников.

Но как это часто бывает расцвет наступает перед испытаниями и трудностями. И в 1380 г. турецкие войска под предводительством султана Мурада появляются на Святой Горе. Однако, авторитет святых подвижников и чистота их жизни побуждает даже мусульманских захватчиков отнестись к ним с почтением, и дать насельникам Афона некоторые привилегии, внутреннюю самостоятельность в обмен на уплату налога. Но тем не менее турецкое владычество, высокие налоги и периодические грабежи уже в пятнадцатом в. привели к запустению многих обителей. В результате остается всего 20 монастырей.

Последующие века, хотя и не привели к исчезновению монашеской жизни, но многократными испытаниями ставили ее на эту грань. Постоянные разбойничьи набеги терзали афонитов. До сих пор памятником высятся каменные башни-пирги при монастырях, которые служили убежищем для тех немногих неустрашимых монахов, которые поддерживали неугасимую лампаду монашеской жизни.

Греческое восстание 1828 г. зажгло в сердцах афонских монахов надежду на освобождение от турецкого владычества и афониты открыто поддержали мятежного Эммануила Папу, которые был вскоре разгромлен турецким войском. Эту поддержку турецкие власти не простили – результатом было отмена всех привилегий, начались погромы и грабежи всех монастырей.

Но вскоре благодаря поддержки Россией балканских народов, обстановка на Святой Горе начинает меняться и на Святую Гору прибывает множество иноков из России, Румынии, Болгарии и Сербии. Начинается возрождение Афона.

В 1912 г. греческий морской флот высаживает десант в гавани Дафни и водружает там греческий флаг.

В 1924 г. Святая Гора приобретает особый государственный статус самостоятельного образования, имеющая свою администрацию, таможню и полицию.

Вторая мировая война, в общем, обошла стороной Святую Гору. Немецкие войска, оккупировавшие Грецию, не тронули афонские монастыри, что впоследствии греческие коммунисты ставили им в вину, и даже под этим предлогом арестовывали и сажали в тюрьму монахов, контактировавших с немцами.

Послевоенная смута в греческом государстве, увлеченность левыми идеями и коммунизмом привела к тому, что в 50-60 гг. XX в. монашеская жизнь на Афоне стала угасать. Все меньшее количество молодых иноков приходило на Святую Гору. «Оказавшись на Святой Горе, – я плакал днями и ночами, ибо не нашел тех, кто был бы подобен афонским святым», – вспоминал старец Иосиф Исихаст. Монастыри, почти не имеющие внешнего обеспечения и притока насельников, стали приходить в упадок. Но Пресвятая Дева не позволила Своему Уделу погибнуть.

Возрождение афонского монашества,- указывает проф. Георгий Мандзиридис, стало фиксироваться статистически в начале 70-х гг. Статистическое исследование, проведенное в июле 1972 г., показало, что общее количество монахов на Афоне достигло 1 146 человек. С тех пор постоянное уменьшение числа монахов афонского сообщества сменилось стабильным и впечатляющим ростом.

Этому росту содействовали несколько факторов. К ним относятся, в частности, групповые приходы братии из монастырей, находящихся за пределами Святой Горы. Эти приходы стали возможными благодаря нескольким выдающимся личностям, носителям глубокой духовности и нравственности. Они подготовили почву и поддержали численный рост монашества Святой Горы. Значительное место среди них занимает старец Иосиф Исихаст, и сегодня 6 из 20 обителей Святой Горы считают себя его духовными наследниками. «Конечно, в возрождении монашества большую роль сыграло и установление братств, происходящих из монастырей, находящихся за пределами Афона. Эти братства были приглашены старшими поколениями афонских монахов, которые с болью в сердце смотрели на опустение монастырей.»

И Святая Гора наполнилась множеством монахов, молодых, хорошо образованных, сознательно стремящихся к высотам духовной жизни согласно святоотеческим преданиям. Этот новый приток обновил духовный облик Афона, помог реставрировать древние обители, восстановить былую духовную славу Афона.

Сегодня Святая Гора представляет собой независимую часть греческого государства со столицей Кариес (Карея), где находится резиденция управляющего Горы, которая подчиняется Министерству иностранных дел. В духовном плане Афон подчинени Константинопольской патриархии. Согласно Уставу, высший законодательный и судебный орган монастырского управления Святой Горы — Чрезвычайное двадцатичленное собрание, составляемое настоятелями всех 20 монастырей; собирается дважды в год: спустя 15 дней по Пасхе и 20 августа (ст. 43 Устава) в административном центре — Каре́е (греч. Καρυές). Исполнительная власть на Святой Горе осуществляется Священным Собором (Кино́том), состоящим из 20 членов (антипро́сопов), каждый из которых представляет свой монастырь. Распорядительная власть — отдельный комитет (Священная Эписта́сия) из четырех «наблюдателей» (греч. επιστάτης), состав которой меняется каждый год первого июня. Каждый монастырь бывает представлен в Эпистасии в один из 5 лет наряду с тремя другими в его группе монастырей. Старший член Эпистасии (монах, представляющий старший в группе монастырь) именуется протоэписта́тис или назир. Святая Гора освобождена от всех налогов и платежей. Статья 186-я Устава гласит: «В соответствии с древним обычаем запрещается для любого женского существа ступать на полуостров Святой Горы».

За проникновение на территорию Афона для женщин предусмотрена уголовная ответственность — 8-12 месяцев лишения свободы.

Правила пребывания для лиц мужского пола строгие: на территории Святой Горы запрещается носить одежду выше колен и плеч, ярких расцветок, купаться, загорать, сквернословить и просто громко разговаривать, осуществлять фото- и видеосъемку.

На Афон допускаются только мужчины любого вероисповедания, которым для посещения необходимо получить специальное разрешение — диамонити́рион.         Суверенными являются только 20 монастырей, так как все остальные постройки принадлежат этим монастырям. Сами монастыри делятся на царские, патриаршие и ставропигиальные.

Составными частями монастырей являются кафизмы, каливы, скиты и исихистирии.

Древнейший из 20 монастырей, расположенных на полуострове, Лавра, был основан в 963, а позднейший, Ставроникита, — в 1542 г. Суверенитет Греции над полуостровом закреплен Лозаннским договором 1923 г.; режим самоуправления исходно базируется на положениях первого Устава Святой горы Афон («Тра́госа»), утвержденного Хрисову́лом Императора Иоанна Цимисхия в 972 г.

В отличие от большей части Константинопольского Патриархата, на Афоне используется исключительно юлианский календарь, в том числе в административных документах.

В 2001 г. население Афона составляло 2262 человек. Для сравнения, в 1903 г. население горы Афон составляло приблизительно 7432 человек, а в 1917 г. — около 10500 человек.

Монастыри Афона стараются очень подробно хранить как древние уклады в повседневной жизни обителей, так и литургические традиции, восходящие к древним византийским обрядам. Молится афониты, в основном, ночью. Около двух часов ночи деревянное било троекратным стуком будит иноков на молитву, в притворе совершается полунощница и затем начинается утреня, которая продолжается около трех часов. Затем, после двухчасового перерыва, а иногда и сразу, братия собирается на Божественную литургию. После Литургии следует общая трапеза, после которой иноки отдыхают а затем идут на послушания. Вечером, около четырех часов дня совершается вечерня, после которой предлагается вторая трапеза за день и затем прочитывается малое повечерие, в конце которого паломникам выносят мощи святых, хранящихся в обители. Особняком стоят праздничные всенощные бдения, которые так называются так, потому что они действительно всенощные, и на них присутствуют все монахи обители, паломники и гости из других монастырей. Средняя продолжительность бдения на Афоне – 8-9 часов. Один предначинательный псалом поется около часа. Освещение исключительно свечное, огромные хоросы и серебряные паникадила со свечами торжественно и ритмично раскачиваются в такт службы, указывая на единство небесной и земной Церкви, собравшейся на славословие Богу и Его святым.

Здесь стоит упомянуть, что электричество и вообще обычные достижения цивилизации появились на Афоне совсем недавно и присутствуют в очень дозированной и нишевом виде. Хотя большинство современных афонских иноков – это европейски образованные люди, часто владеющими несколькими языками, очень хорошо знакомые с достижениями прогресса, но ради аскетизма отказывающихся от многих, казалось бы, нужных вещей. По-прежнему, многие монахи путешествуют пешком по каменистым тропкам, соединяющим монастыри. Как и раньше, во многие скиты и кельи строительные материалы и продукты доставляются при помощи мулов и осликов, неспешной вереницей тянущихся вверх, по крутым ступенькам. Время на Афоне тоже особенное – византийское, сезонное, так полночь начинается с заходом солнца. Разница с московским около пяти часов. Но часы приходится подводить каждый вечер.

В повседневной жизни афонские иноки очень скромны, мы увидим на них ни крестов, ни вообще каких-то отличий сана и положения. Игумен Великой Лавры ходит в стареньком, заношенном подряснике и смиренно собирает мусор, оставленный паломниками, и никто не считает его поступающим как-то неправильно, недостойно, или напротив, не видит в этом проявления особенного смирения. Это – просто норма, которая хранится здесь в качестве векового достояния духовной культуры Православия. Вообще, смирение – здесь такая добродетель, которую можно сравнить с привычкой чистить зубы или умываться. Евангельские заповеди в монашеской жизни на Афоне исполняются часто буквально и теряют здесь ореол недостижимой высоты, потому что становятся образом жизни. Поэтому здесь все совершенно одинаково доступны и просты. И старцы, и игумены и простые монахи по своим манерам мало чем отличаются. Начальников нет, есть отцы и дети. Игумен древнейшего монастыря Ксенофонт, восьмидесятилетний старец, спокойно сидит в монастырской лавке при вратах и продает паломникам свечи, иконы и т.д., беседую с ними, благословляя и т.д. И это тоже никого не удивляет. Это, повторю, еще раз, норма. Та норма, которая не разрушает, а устанавливает ту особенную сердечную теплоту и доверие, соединяющее все братство в единый организм любви. Ведь игумен на Святой Горе – это одновременно и духовник, и любящий отец, и администратор. Выбирает его братия всегда сами, и эти выборы всегда плод молитвы и рассуждения, потому что все знают, что потом никто не имеет права низложить игумена – это, как правило, пожизненная должность. И никто не дерзает вмешиваться в этот таинственный богочеловеческий акт избрания.

 

Таков сегодняшний Афон в его основных реалиях с общей точки зрения.

 

Но зададимся вопросом, а что же такое Афон, Святая Гора для России. Одна из древних святынь Православного мира, которых, в общем-то, немало, или нечто большое. Что же заставляет в год празднования тысячелетия пребывания русских иноков на Афоне приезжать на торжества нашего Патриарха и Президента Российской Федерации, что побуждает на правительственном уровне поддерживать всяческое обеспечение русского Пантелеймонова монастыря? Почему наше пребывание на Афоне – это повод для общецерковного торжества?

Устное афонское предание на протяжении нескольких веков отмечало, что первыми обитателями маленького древнего монастыря Богородицы, именуемого Ксилургу, стали воины из дружины святой княгини Ольги, сопровождавшие ее в Константинополь в 957 г., а затем, по принятии христианства, оставшиеся подвизаться на Святой Горе в качестве простых иноков. Хотя некоторые исследователи называют и более раннюю дату обоснования русских на Афоне – времена императора Михаила III (около 842 г.), когда “приходила Русь на Царьград и многие русы крестились”. Если принять во внимание то обстоятельство, что именно в – этой обители первоначально приютились русские, и она им позднее была уступлена во владение, то славянское происхождение этого монастыря вполне объяснимо. Для нас важно то, что, начиная с IX-X вв., даже до официального принятия христианства Русью русские люди, наши древние предки приходят на Афон в поисках монашеской жизни.

Так же пришел в поисках иноческого жития и уроженец местечка Любеч, Антипа, который, горя желанием увидеть места земной жизни Иисуса Христа, посетил Палестину и на обратном пути принял пострижение на Афоне, в монастыре Есфигмен, где прожил, по преданию, в пещере несколько лет. Как повествует его житие, игумен получил внушение от Бога отпустить Антония обратно в русскую землю: «Антоний! Иди обратно в русскую землю, — пусть и там живущие через тебя преуспевают и утверждаются в вере христианской; да будет с тобою благословение святой горы!». В 1028 г. преподобный Антоний вернулся в Киев, где предавался отшельническому подвигу в пещере на Берестовой горе, выкопанной священником Иларионом, будущим митрополитом Киевским. Как повествует его житие, он поселился там: «моляся Богу, ядый сухий хлеб, пия одну воду, и то мерою, через день или два, иногда по неделям копая пещеру, не давая себе покоя ни днем, ни ночью, пребывая всегда в трудах, молитвах, бдении.»

Пр возвращении на Родину, под Киевом он избирает местом своих подвигов небольшую пещеру выкопанную будущим митрополитом Иларион, и собирает первых учеников и послушников. Так, по благословению Святой Горы, рождается Святая Киевская Лавра, получившая еще одна благословение от Божией Матери, чудесным образом вскоре освятившая это место храмом, посвященным Своему Успению.

Так протягивается первая золотая нить, связывающая юную русскую Церковь с Садом Богородицы.

На самой Святой Горе жизнь русских иноков текла своим чередом. Крошечный Монастырь Ксилургу с храмом в честь Успения Божией Матери со временем стал тесен для русской братии, и, начиная с 1169 г. русские иноки во главе с игуменом Лаврентием,, переходят на жительство в более просторный монастырь святого Пантелеймона, отныне называемом русским монастырем или Русиком. «По долгом рассмотрении и общем рассуждении», освященный Собор решает отдать руссам обитель во имя святого великомученика Пантелеймона, называвшейся тогда обителью Фессалоникийца.

В этом небольшом монастыре русские монахи подвизались почти шесть столетий в своих скромных нуждах усердно поддерживаемые великими князьями и царями.

В конце XII в. в русской обители принимает постриг сербский царевич Растко, впоследствии знаменитый архиепископ святитель Савва Сербский, которому последует и его отец великий жупан Сербии Стефан, принявший постриг с именем Симеон. И надо сказать, что именно сербские правители стали в итоге исключительными благодетелями русской обители вплоть до окончательного освобождения Руси от монгольского ига. И это попечение выразилось в том, что наша обитель получила именование царской, т.е. находящейся на царском иждивении.

Исключительно важную роль сыграли связи Руси с Афоном в эпоху послеордынского нашествия. В это время выдающимся афонитом, внесшим весомый вклад в развитие русской духовности и культуры, был святитель Киприан (Цамблак), митрополит Киевский и всея Руси. Во времена его святительства на Русь привозится с Афона много книг, осуществляются переводы святоотеческих трудов, проводится богослужебная реформа и т.п. Под влиянием Афона на Руси начинается период «исихастского возрождения», глубоко отразившийся на формировании самобытной и глубоко духовной культуры Руси.

Яркими продолжателями и носителями афонского наследия на Руси этого периода были преп. Сергий Радонежский и преп. Кирилл Белозерский. Плодом их духовных трудов стал новый расцвет русского монашеского подвижничества, который принято называть «Северной Фиваидой».

Очень сильно и ярко отразилось влияние афонского исихастского наследия на Руси в древнерусском искусстве, в произведениях Феофана Грека, Андрея Рублева и Даниила Черного, художественные шедевры, которых до сих пор не перестают волновать взор и воображение своей гармоничностью, глубиной и величием.

В пятнадцатом столетии количество русских людей, приходящих на святую гору значительно увеличивается. И это был не праздный интерес – приходили в основном иноки в поисках духовной живой традиции. Среди них был иеродиакон Зосима из Троице-Сергиевой Лавры, Савва, тверской игумен, сложивший с себя бремя настоятельства, Митрофан Бывальцев, Иона Угрешский, а также впоследствии знаменитый Нил Сорский, который в сопровождении своего ученика Иннокентия из рода князей Хворостининых, провел на Афоне более двадцати лет.

Именно они, встав во главе движения нестяжателей, принесли со Святой Горы в Россию и афонскую форму скитского жительства и восстановили практику умного молитвенного делания.

Около 1509 г. инокиня Ангелина, вдова сербского деспота Стефана убедительно просила великого князя Василия Иоанновича взять русский монастырь под свое покровительство. С этого времени связи русской монастыря с Отчизной долгое время не прекращались. Однако к XVIII в. Руссик пришел в довольно запущенное состояние, так что известный путешественник и паломник того времени Василий Барский писал: «На красном месте стоящая обитель, зело нища и убога, яко едва с нуждею вскормляется, аще бо и много имать земли под своею властию, и села имяше, но ныне чужда рука владеет… Тамо в монастыре русском обретох токмо четыре, иже пребывают иноки, два от руссов, и два от болгаров, игумен болгарин бяше.» Ввиду непрекращающихся русско-турецких войн приток русских на святую Гору совершенно иссяк и в монастыре остались лишь греческие монахи. В 1744 г. во время своего второго посещения Афон Барский не нашел в Руссике ни одного русского. Обителью безраздельно владели греки. Но и под их управлением Руссик пустел и разрушался. И тогда последние его обитатели решили переселиться в более удобное место у моря, где в 1677 г. во владениях Руссика у пристани была выстроена келья с церковью Boзнесения. И к 1770 г. состоялось переселение последних греческих иноков Руссика на новое, более удобное место, которому предстояло стать новым великолепным монастырем. А старый Руссик стал местом обитания одного святогорского пастуха, владевшего стадом из 3000 козлов.

Но ничего не предвещало того, что русский монастырь когда-нибудь вновь станет русским и вообще сможет восстановиться. Более того, Афонский протат обратился к константинопольскому патриарху Каллинику с просьбой исключить русскую обитель из числа святогорских монастырей, земли же распределить между другими афонскими обителями. Но мудрый патриарх не только отказал в этой просьбе, а наоборот предписал найти старца высоко духовной жизни, которому следовало поручить восстановление русского монастыря. Выбор пал на престарелого иеромонаха Савву из Ксенофского скита. Возникшее здесь под его руководством общежитие чуть не исчезло полностью во время рус.- тур. войны (1816—1828), однако Адрианопольский мирный договор позволил вновь собрать братию. Монастырь начал поправляться под управлением отца. Герасима, преемника о.Саввы, который начал сооружать здания, украсившие эту обитель, начиная с храма св. Пантелеймона, где покоилась голова великомученика с др. мощами.

Но главный период в жизни новоустроенной обители и вообще русского Афона начался с 1830 г., когда на Святую Гору словно по зову Божией Матери начинают в обилии стекаться русские люди. Примечательно, что турецкие власти нисколько этому не препятствовали. И начинается новый период в жизни нового, прибрежного Руссика, который со временем становится крупнейшим и богатейшим монастырем не только Востока, но и самой России. К концу XIX в. Свято-Пантелеймонов монастырь становится самым большой монашеской обителью на Святой Горе и по площади и по численности братии. К 1903 г. там насчитывается 1446 монахов, а к 1913 г. — более 2000.

Первым русским игуменом стал в 1875 г. архимандрит Макарий (Сушкин). Значительный рост количества насельников из России, однако, вызывал трения и конфликты; русские насельники желали официального признания российской юрисдикции за монастырем, а также иными русскими поселениями на Афоне. В начале XX в. российский Святейший Синод и правительство рассматривали и сам монастырь, и всех русских насельников на Афоне как находящихся также и в их юрисдикции (наряду с оттоманским подданством). Такая практика была впоследствии прямо запрещена Уставом Святой Горы, принятым в 1924 г..

Революционные события в России прервали естественный прирост иноческого братства русских монастырей и скитов. Те немногие эмигранты из Советской России естественно не могли восполнить стареющее и умиравшее братство. В жизни русских обителей снова наступила трудная полоса. Исчезли русские паломники, прекратился приток средств, необходимых для поддержания ветшающих огромных зданий келий, гостиниц и храмов. К слову сказать, на Афон в это время пришло немало достойнейших представителей русских верующих людей из самых разных слоев общества: среди них будущие архиепископы Василий Кривошеин и Иоанн Шаховской, архимандрит Софроний Сахаров, бывший художник и ученик старца Силуана, старец Феодосий Карульский и его ученик Никодим. Но это были последние могикане. Смены им практически не было. Железный занавес и нежелание греческих властей возобновления присутствия России на Святой Горе вновь поставили русскую обитель на грань закрытия.

В Пантелеимоновом монастыре в начале 1970-х гг. осталось всего 13 монахов; в письме Патриарху Московскому Пимену от 9 сентября 1972 г. схиархимандрит Гавриил (Легач) писал: «…Наш Монастырь находится в крайне затруднительном положении и, особенно из-за неимения братства. С течением времени постепенно число уменьшается — старики вымирают, а пополнения нет, такое положение и уже здесь живущих приводит в уныние и безнадежность. Мы, зная любовь Русского Народа к Святому Афону, верим и надеемся, что Вашим Святейшеством и всей Русской Церковью будут приняты все возможные меры к тому, чтобы этот русский (почти последний на Афоне) уголок с его святынями оставался и продолжал свое существование для утешения каждого верующего русского человека…»

После визита на Святую Гору Патриарха Пимена в 1972 г. (первое в истории посещение Афона Всероссийским Патриархом), ситуация, при активном содействии правительства СССР^[4], с пополнением братии стала немного улучшаться.

Первым из руководителей России, посетившим Руссик был Владимир Путин. Другой крупной русской обителью Святой Горы в XIX в. стал Свято-Андреевский скит, в котором к 1906 г. проживало около 500 русских монахов.

У этого скита интересная история.

Основанием для скита послужила уединенная келия «Мониндрия» в честь преподобного Антония Великого, существовавшая с X в. В 1651 г. патриарх Константинопольский Афанасий III Пателларий, удалившийся на покой, избрал келию для своего проживания, но вскоре вынужден был покинуть Афон сначала будучи восстановленным на константинопольской кафедре, а позднее вызванным в Москву для устроения церковных дел, где и скончался в 1654 г. в Лубенском Преображенском монастыре Полтавской епархии. Личная келейная икона патриарха «В скорбех и печалех Утешение» позднее была передана в Ватопедский монастырь, а в 1849 г. возвращена в скит, где почиталась в качестве святыни.

В 1761 г. на Афон прибыл для проживания на покое другой константинопольский патриарх Серафим Анина, который приобрел келию Антония Великого и воздвиг в ней красивый трехэтажный дом, устроив в нем на первом этаже церковь святого Андрея Первозванного и преподобного Антония Великого, а на втором этаже — церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Келия за свой величественный вид получила среди афонитов новое наименование — Серай («красивый дворец»). Патриарх Серафим так же как и его предшественник по политическим обстоятельствам выехал в Россию и по дороге также скончался в Лубенском монастыре. Оставшийся в келии после отъезда патриарха архидиакон, узнав о смерти святителя, переселился в Ватопедский монастырь и за дарование ему там приюта передал Серай в ведение Ватопеду. После этого Серайская келия пришла постепенно в запустение.

В 1830-х гг. на Афон из России прибыли инок Виссарион (Толмачев) и Варсонофий (Вавилов) († 1850), бывшие купцы, которые первоначально поселились в Иверском монастыре, а позднее, ища уединения, проживали в Преображенской и Свято-Троицкой келиях, а также в Ильинском скиту. После рукоположения в сан иеромонахов и принятия схимы Виссарион и Варсонофий проявили желание устроить собственный скит. В 1841 г. они приобрели у Ватопедского монастыря Серайскую келию, собрали в ней около 20 русских монахов и благоустроили скитское общежитие. В 1845 г., после посещения Афона Великим князем Константиноном Николаевичем, начались переговоры о получении разрешения на устройство русского скита.

В 1849 г. на Афон прибыл известный ревнитель православия Андрей Николаевич Муравьев. При его посредничестве келия была возведена в ранг скита, а Ватопедский монастырь при этом предоставил новому скиту право избирать собственного игумена и иметь скитскую печать. А. Н. Муравьев получил титул ктитора скита. Торжественное открытие скита состоялось 22 октября 1849 г. при участии проживающего на покое в Ватопеде адрианопольского митрополита Григория (Визандиоса), который во время литургии возвел в сан игумена скита Виссариона (Толмачева), вручив ему в качестве благословения икону «В скорбех и печалех Утешение». После этого игумен Вассарион совершил визит к Константинопольскому патриарху Анфиму IV, который выдал ему грамоту на «вечное утверждение нового русского скита». В том же г. Андреевский скит получит от монастыря Ватопед устав (Омология), определяющий порядок внутренней жизни скита и его отношение к монастырю Ватопед.

Сейчас этот некогда богатейший скит энергично восстанавливается трудами греческих иноков из Ватопедского монастыря, которые взяли о нем попечение.

Говоря о русском Афоне необходимо вспомнить и еще одном выдающемся подвижнике, оказавшем колоссальное влияние на монашескую традиция сразу в нескольких странах, в том числе и в России. Речь идет о преп. Паисии Величковском, «Полтавском родимце», выходце из семьи казачьих священников, который в XVIII в. предпринял духовное путешествие в поисках духовного наставника из Малороссии, из Киева на Афон. Наставника он так и не нашел, но результатом его духовных поисков стало то, что он сам стал источником духовного вдохновения для многочисленных учеников, впоследствии возродивших дух молитвы и подвижничества в России и Румынии. Именно его учениками были основан Предтеченский скит Оптиной пустыни. Основанная преп. Паисием монашеско-аскетическая школа, осуществленные ею титанические труды по переводу святоотеческих творений на славянский язык, возрождение утраченных традиций православного старчества и исихазма дали мощнейший импульс не только к возрождению подлинного монашества и духовности на Святой Руси, но и к возрождению православной русской культуры, ее возвращению к традиционным христианским устоям и ценностям. Именно последователи афонской школы преп. Паисия (Величковского) – знаменитые старцы Оптиной пустыни серьезнейшим образом повлияли на формирование мировоззрения многих русских культурных и общественных деятелей XIX в., что существенно сказалось на их творчестве и деятельности.

Преподобным Паисием было основан Свято-Ильинский скит. И хотя впоследствии он был покинут его основателем, а затем и насельники малороссы его покинули, скит сохранился до наших дней.

Имел Афон важное значение и в деле сохранения Православия на Украине, в период печально известной Брестской унии. Среди украинских подвижников того времени, подвизавшихся на Святой Горе, наиболее известны старцы Иоанн Вишенский, Иов Княгининский, блаженный Киприан Острожанин, Исаакий Борискевич, Афанасий Межигорский, Иоасаф Густынский, Иосиф Кориятович-Курцевич, Григорий Голубенко, Самуил Бокачич и многие другие. Влияние Афона на борьбу против унии и православное возрождение на Украине было столь велико, что на Киевском Поместном Соборе в 1621 г. в специальном постановлении, известном под названием «Советование о благочестии», предписывалось: «Послать за благословением, помощью и советом на Святую Гору Афонскую, чтобы вызвать и привезти оттуда преподобных мужей русских: блаженного Киприана и Иоанна прозванием Вишенского и прочих, процветающих жизнию и благочестием, а также и впредь посылать русинов, расположенных к благочестию, на Афон, как в школу духовную».

Запорожское казачество в это время тоже поддерживало тесные связи с Афоном, приглашало оттуда опытных наставников и старцев, делало щедрые пожертвования на монастыри Святой Горы, осуществляло паломничества, а нередко немало казаков и сами принимали на Афоне монашеские постриги и подвизались в обителях Афона. В частности, после того как греки заселили Русик, то при поддержке запорожских казаков на Святой Горе была предпринята попытка воссоздать новый Русик. Его роль на протяжении почти целого столетия выполнял основанный запорожцами в 1747 г. святогорский скит «Черный Выр» (или «Мавровыр Русский»).

Вообще увеличение количества русских монахов практически с нуля до 4800 поражает наше воображение. Помимо больших обителей русскими были основано 82 кельи. Это снова ставит вопрос, так что же влекло русского человека на Афон с такой пленительной силой? Думается, что не в последнюю очередь привлекал самый строй монашеской жизни, сохраняющий уставы древнего монашества. Сыграло свою роль и желание избежать плотной опеки и давления и администрирования со стороны государственной и, порой, церковной власти. Люди, ищущие монашества, это часто очень независимые люди, в поисках духовной свободы готовые на многое. А русские келлиоты – это вообще особая тема. Русские монахи, вынужденные искать себе место на Святой Горе, ввиду переполнения больших обителей, приобретали здесь полуразрущенные кельи и их восстанавливали. Вообще, русские келлиоты всегда смотрели на свою миссию очень широко, видя в ней возможность проповеди христианства всему миру, не чужды они были и участия в злободневных вопросах политической жизни.

Афон вообще, и русский Афон в частности, дал миру целый сонм святых отцов-подвижников, молитвы которых соединяют небо и землю. Их жизни, полные трудов и подвигов, являются как бы золотым запасом Православия, сокровищницей духовного опыта и вдохновения для бесчисленного количества людей всех народов. Образ жизни на Афоне не подчинен мирским законам.» Афон населен мужами, которых не удовлетворяет ничего, что может предложить мир; они стремятся к большему, чем материальные блага и земные красоты,» – писал архимандрит Херувим Карамбелас.

Среди этих мужей, к счастью, всегда были и есть и русские иноки. Великолепной звездой на духовном небосклоне сияет лик преподобного Силуана Афонского, ушедшего подвизаться на Святую Гору по благословению праведного Иоанна Кронштадтского, и в непрестанной молитве стяжавшего уникальный опыт Богообщения. А сколько молитвенников-исихастов скрывала и доныне скрывает афонские малодоступные пустыни.

Сегодня, может быть, как никогда раньше, мир смотрит на Афон с особым вниманием. В этом месте, освященном подвигами тысяч православных подвижников, христианство предстает в особой красоте и чистоте, практически немыслимой в апостасийном мире.

Каждый год афонское братство принимает более миллиона паломников. Откуда такое количество народа? Что ищут люди среди скал и вечно-зеленых деревьев, журчащих горных ручьев и каменистых троп? Древние здания, красивые иконы? Афон – это не музей, и не область остановившегося времени. Афон – это живое и явственное доказательство, что христианство это не золотая легенда человечества, не ушедшая в прошлое история, а сама жизнь во Христе в ее подлинной красоте и величии, жизнь, осуществимая и осуществленная. Писатель Борис Зацев, в 20-х гг. посетивший Святую Гору, писал: «Афон предстал мне в своем вековом и благосклонном величии. Тысячелетнее монашеское царство! Напрасно думают, что оно сурово, даже грозно. Афон — сила, и сила охранительная, смысл его есть “пребывание”, а не движение, Афон созерцает, а не кипит и рвется, — это верно. Но он полон христианского благоухания, то есть милости, а не закона, любви, а не угрозы. Афон не мрачен, он светел, ибо олюблен, одухотворен.

Афон очень уединен и мало занят внешним. Это как бы остров молитвы. Место непрерывного истока благоволения. Афонцы мало знают о пестрых делах “мира” и судят о них не всегда удачно. Но они не устают молиться о мире, как молятся и о себе. Они, сравнительно, не много занимаются наукой, философией, богословием. Зато непрерывно служат Богу — в церкви, в келии. Это придает им особый оттенок. “Мир” справедливо полагают они грешным, но я не замечал у них гордыни или высокомерия к нему. Напротив, сочувствие, желание оказать помощь. Простота и доброта, а не сумрачное отчуждение, — вот стиль афонский, и недаром тысячи паломников (“поклонников”) перебывали в этих приветливых местах.»

Многие слышали о особенном афонском духовном опыте, специфической афонской духовности. Трудно говорить о духовности вообще, потому что духовность по определению, это плод действия Святого Духа, и потому всегда трудно определима и трудно выразима. Но все же существуют определенные традиции и особенности, свойственные той или иной Церкви, тем или иным монашеским общинам, в основе этих особенностях лежат и исторические факторы, и своеобычные черты национального характера, и некоторые устойчивые формы благочестия, все это складывается в определенный тип. Такой характерный тип существует и в жизни насельников Святой Горы.

Знакомство с Афоном открывает главную черту афонской традиции  – в самом основании афонского духовного благочестия, его красоты и привлекательности лежит удивительная любовь афонских иноков к Божией Матери. Удивительная трогательная и нежная любовь к Той, чье присутствие совершенно ощутимо и непреложно на Святой Горе. Вышний Покров на Афоном распростерт всегда. Акафист Божией Матери наизусть знает, наверное, каждый афонский инок и многократно на день твердит его как молитву. На каждой литургии звучит Евангелие, посвященное Божией Матери. В конце каждой ектении хор иноков поет: «Пресвятая Богородица, спаси нас» Присутствие Божией Матери многократно засвидетельствовано многими чудесными явлениями, да и без этих явлений иноки знают, что Пресвятая Богородица никогда не оставляет своего жребия. Однажды дореволюционный фотограф увидел на проявленном негативе Жену в длинном одеянии, вместе с бедными монахами-сиромахами, принимающую сухари у врат Пантлеймонова монастыря.

Более двадцати чудотворных Богородичных икон хранят обители Святой Горы. Вот некоторые из них… Иконы Богородицы, здесь на Афоне, присутствуют каким-то особенным образом, они как постоянные знаки и свидетельства Ее реального присутствия. В сербской Хиландарской обители монахи испрашивают благословения у иконы Троеручицы, в память ее обетования быть игуменией этого монастыря, и таких примеров множество. Вообще, попадая на Святую Гору, оказываешься в мире, где грань между земным, материальным и духовным, небесным становится совершенно прозрачной и порой не существующей.

Русские православные люди хорошо знают святые образы Иверскую, Троеручицу, Скоропослушницу, Отраду и утешение. Списки с этих икон наполняют русские храмы, постоянно являя незримую связь Святой Горы с Россией, связь, которая проходит через небо, и потому так прочна и вечна. Все помнят принесение пояса Богородицы из афонского монастыря Ватопед в Россию и многотысячные очереди к этой святыне. Этот пояс еще крепче связал Афон и Россию почитанием Божией Матери. Не случайно и не всуе называли русские свою Родину Домом Пречистыя. Это то, что роднит нас. Вера и Божия Матерь. Афониты очень ревнивы в защите Православия от любых угроз нарушения чистоты веры. На Афон приезжает очень много американцев и европейцев, никому из них не отказывается в гостеприимстве, но вход на богослужения иноверным, католикам и протестантам совершенно закрыт. Тем не менее поток иностранцев не иссякает, и многие после посещения Афона принимают православие, потому что видят в нем подлинное христианство, которое открывается в величии и убедительности подвижнической жизни.

Здесь отдельно необходимо упомянуть знаменитое афонское гостеприимство, нерушимый и святой обычай. Оно заслуживает особой благодарности. Каждый паломник, пришедший в монастырь имеет право беспрепятственного и бесплатного пребывания в обители в течении трех дней. Он обязан присутствовать на богослужениях и соблюдать правила распорядка, вывешенные в каждой гостиничной келии. Но даже каждый прохожий, зашедший в монастырь или в келью просто по пути, получит глоток холодной горной воды, чашечку горячего кофе, рахат-лукум и маленькую стопочку узы (греческой виноградной водки), и снова отдохнувший тронется в путь. Гостеприимство афонитов помимо восточных традиций, как и все на Афоне, имеет духовный смысл. Приведу пример: «Один брат из общежительного монастыря сказал старцу Ефрему Катунакскому, что к ним в обитель приходит много-паломников, которые шумят, и он иногда на них раздражается. Старец ответил: «Не раздражайся, потому что ваше поколение спасется через это. Сегодня люди мирские бегут в монастыри, потому что нигде больше их душа не находит упокоения. Они приходят к вам и обретают мир. За каждую душу, которой вы доставляете покой, вы получаете от Бога мзду. И, возможно, вы не успеваете совершать много молитв, но ваш малый подвиг приумножает Бог».

Сегодня в жизни русского Афона перевернулась новая страница. Недавно скончался один из старейших игуменов Святой Горы, настоятель русского Пантелеймонова монастыря схиархимандрит Иеремия. Спустя недолгое время двойным тайным голосованием при подавляющим большинстве голосов игуменом русской обители был избран иеродиакон Евлогий, послушник Стамбульского подворья монастыря, уроженец г. Челябинск, коренной россиянин. Верим и надемся, что русская обитель продолжит свое торжественное шествие через земную историю к Свету Небесного Царства. И русские иноки, как и прежде, будут украшать своим присутствием Сад Пресвятой Богородицы, молясь за свою историческую Родину, что она до конца времен сохранила в чистоте и непорочности сокровище православной веры.

Данная статья опубликована в Богословско-историческом сборнике Калужской духовной семинарии №9 (выпуск-2017)