Исследование иеромонаха Иоанна (Короля), проректора Калужской духовной семинарии по учебной работе посвящено уточнению некоторых аспектов истории образования и просвещения на Руси XV–XVI вв.

Отсутствие сформировавшейся системы образования аналогичной западноевропейскому побуждало целый ряд историков заявлять, что образования на Руси в означенный период как такового не было, в то время как целый ряд фактов свидетельствует, что, не смотря на то, что Московская Русь XV–XVI вв. не знала еще университетской традиции и классического академического исследования, развивавшегося в Западной Европе, тем не менее, образованность и грамотность были достаточно распространены. Детальное исследования разнообразных письменных памятников, проведенное проф. Соболевским С.С., и факт оживленной литературно-богословской деятельности русских книжников XV–XVI вв. свидетельствует о широкой распространенности просвещения на Руси.

О состоянии духовного просвещения на Руси XV–XVI вв. традиционно судят по отдельно взятым высказываниям, выстраивая таким образом общую картину просвещенности и грамотности на Руси в данный период. Обычно церковные историки заостряют внимание на словах из деяний Стоглавого собора о том, что прежде «в Руссийском царстве, на Москве, в великом Нове-граде, и по иным градом многие училищы бывали, грамоте, писать и петь, и чести гораздых было много, тако певцы и четцы и доброписцы, и доброписцы славны бывали по всей земли и инде и днесь есть» [1; 67]. Кроме того, при рассмотрении этой проблематики принято цитировать слова Новгородского архиепископа Геннадия, сетовавшего на недостаток образованных кандидатов на рукоположение. На основании этого материала, традиционно, делали выводы о полном отсутствии элементарной образованности в Московской Руси, хотя высказывание архиепископа Геннадия ксается только Новгорода Великого, где священников избирали из мирян, часто не обученных [2; 25]. Дело в том, что к тому времени уже было достаточно распространено наследственное священство, и поэтому общины отдавали предпочтения обученным и грамотным поповичам. Высказывание Стоглава относительно уровня образованности следует понимать как критику изъянов образования, нежели как констатацию факта полного его отсутствия. Во всяком разе здесь нет никакого упоминания о исчезновении ранее существовавших школ. Само же постановление Собора [1; 68-69] касается, скорее всеобщего распространения школьного обучения, концентрировавшегося до этого только в домах священников и касалось преимущественно детей духовенства. По требованию Стоглава наиболее искусные и обученные священнослужители должны были стать учителями для гораздо большего круга учеников, чтобы тем самым расширить круг возможных кандидатов, знающих богослужение, церковное пение и Священное Писание. Т.е., речь идет не о грамотности, как таковой, а об узко направленной клерикальной подготовке.

Вопрос духовного просвещения рассматривался дореволюционными историками вне связи с общем комплексом проблематики, охватывающей собой духовную и интеллектуальную жизнь Московской Руси. XVI столетие ‑ это эпоха собирания русской культуры, сопряженная с активной литературной деятельностью. Кроме создания таких объемных литературных сводов, таких как Макарьевские Четьи-Минеи, ведется активная литературная полемика, вызванная актуальными вопросами того времени: 1) вопрос церковных сел и 2) распространение еретических учений. Все это требовало определенной богословской эрудированности и владения обширным богословским и историческим материалом. В течение XVI в. пишется наибольшее за всю историю Русской Церкви количество собственно богословских сочинений. Такое количество писателей богословов не могло быть в неграмотной и необразованной среде. Для того, чтобы появился книжник-энциклопедист масштаба прп. Иосифа Волоцкого, свт. Макария Московского, или богослов-полемист уровня Зиновия Отенского, инока Васиана Патрикеева требуется определенная среда состоящая из людей, по крайней мере, грамотных.

Данные, обнародованные проф. А.И. Соболевским, свидетельствуют о довольно гораздо большем проценте грамотности населения Московской Руси в целом, нежели принято считать. Его выводы основываются на изучении целого массива документов, составленных в период XV–XVII в. «Взглянем на количество дошедших до нас всякого рода книг и документов XV, XVI, XVII веков, сохраняющихся в наших библиотеках и архивах. Число их (особенно за XVI и XVII века) так велико, не смотря на пожары и разные невзгоды, постигшие наши города и села, что мы затрудняемся определить их число в тысячах… Они написаны в разных местностяхмосковскаго государства, начина с его столицы Москвы и кончая пустынными окраинами нашего севера и Сибири. Над ними должны были трудиться тысячи писцов и подьячих; они предназначались еще большему количеству читателей. Некоторые из них содержат в себе такие данные, при помощи которых мы можем составить некоторое понятие о числе грамотных среди разных классов московского общества» [3; 4]. Результаты исследований проф. А.И. Соболевского позволяют пересмотреть пессимистические оценки дореволюционных историков о повальной необразованности и неграмотности духовенства. Изучение документов показывает, что белое духовенство было поголовно грамотным. Основанием для такого вывода послужил следующее обстоятельство. Государство требовало от неграмотных крестьян передавать право подписи священникам. «Ни на одном из известных нам документов мы не находим ни указания на отказ священника подписываться по безграмотству, ни какого любого иного свидетельства об его безграмотстве» [3; 5]. Среди черного духовенства, по данным исследователя, процент грамотного несколько ниже, однако исследования житий святых XV–XVII в. «свидетельствует об очень значительном проценте грамотности в лучшей части монастырской братии» [3; 6].

Каких-либо крупных образовательных учреждений в Московской Руси не было. Обучение происходило в небольших училищах, распротраненных в селах. Туда, как правило, отдавали семилетних детей без различения сословий. Срок учебы точно неустановлен, однако, судя по успехам способных учеников, можно полагать, что не менее двух лет. Прп. Иосиф Волоцкий «единым годом изучи псалмы Давыдовы и на другой год вся Божественныя Писания навыче» [3; 17]. Первоначально в этих небольших училищах осваивали основы грамотности, затем осваивали чтения Псалтири, Апостола. Во второй половине XVI под влиянием прп. Максима Грека «в некоторых училищах стала преподаваться «книга философская» или общая грамматика (будто бы) Иоанна Дамаскина. Тех, кого предназначали к церковному служению обучали отдельно. Там обучали не только грамотности, но и Священному Писанию. Это обыкновение было заведено достаточно давно [3; 20].

Известно, что целый ряд русских святых того времени получил образование в таких школах. Прп. Александр Свирский и Зосима Соловецкий – учились в родной деревне – в Обонеже, Антоний Сийский и Александр Ошевенский ‑ в селе близ Белого Моря, Мартиниан Белозерский обучался в при Кирилловом монастыре. «Следовательно, пишет А.И. Соболевский, в этом веке (XV – прим. авт.) не только под Москвою, но даже в таких глухих местностях, как поселения нашего далекого севера не было недостатка в училищах» [3; 14]. В середине XVI в. развитие школьного дела было призвано одним из приоритетов в Русской Церкви, поэтому на Стоглавом соборе было определено: «протопопом и старейшим священником и со всеми священники и дьяконы, кийждо во своем городе… избирати доблих и духовных священников и диаконов, и дьяков же, наученных и благочестивых, имущих в сердцах страх Божий, могущих иных пользовати… И у тех священников и дьконов учинити в домех училища, чтобы священники и дьяконы и вси православныя християне в коемждо граде предавали им своих детей в научение грамоте и в научение книжнаго писания, и церковнаго пения и псалтырнаго пения… (разрежение наше – А.К.)» [1; 68]. Текст постановления довольно отчетливо свидетельствует о том, что в Московской Руси было достаточное число обученных людей, не хватало только организации обучения, ради чего и решено было учредить специальные школы с узко направленным образованием. Целью этого образования было не сколько научение грамотности, сколько подготовка к церковному служению, поскольку простому крестьянину вовсе не было нужды учить церковное и псалтирное пение.

Таким образом, наличие грамотной среды позволяло появиться обильному числу книжников-собирателей и хранителей знания, равно как и богословов-полемистов. Конечно же, их уровень учености в силу недостатка аналитичности и избыточного доверия книжному слову, не исключая и апокрифов, весьма уступал утонченному богословскому дискурсу византийских ученых и энциклопедистов типа свт. Фотия Константинопольского или свт. Григория Паламы, так что приехавший в Москву прп. Максим Грек намного превосходил русских книжников, тем не менее, обилие богословской и полемической литературы XVI столетия показывает, что русские книжники вполне отвечали вызовам своего времени. Красноречивым показателем этой готовности служит в первую очередь спор о церковных вотчинах. Эта полемика далеко выходила за рамки вопросов экономических и представляла собой острейший вопрос русского богословия. Для решения этой задачи потребовались все усилия русской книжности в изучении и обобщении существующих на Руси традиций монашества, а так же обращение к сложным системам аскетической мысли Византии. В ходе полемики делались новые переводы. Для этого из монастыря Ватопед был приглашен прп. Максим Грек, своей активной публицистикой оказавший большое влияние на русскую книжность. Немаловажно и то обстоятельство, что именно XVI столетии русские монастыри активно создают и увеличивают свои книжные собрания.

Список литературы:

1. Стоглав. Лондон: Trübner&Co., Paternoster row, 1860.

2. Лихачев Д.С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого (конец XIV – начало XV вв.). Л.: Издательство академии наук СССР, 1962.

3. Соболевский А.И. Образованность Московской Руси XV–XVII веков. СПб., 1892.

Статья опубликована в Богословско-историческом сборнике Калужской духовной семинарии №7